– Ни пуха, ни пера, – неожиданно внятно, видимо, прислонившись к косяку, процедил вампир.
– К лешему! – выпалила я и стрелой вылетела из подвала.
* * *
Было не так уж темно. Безоблачная ночь раскинула звездные крылья над спящей землей. Лес дышал мшистой сыростью и холодом, а от остывающей мостовой поднимался теплый парок.
Я трезво оценила свои возможности, как магические, так и физические, и отказалась от поисков оборотня в кустах. Если на открытом пространстве, у фонтана, я еще что-то видела, то кусты уподобляли меня рыцарю в перекрученном шлеме. Итак, я села на каменный бортик и, чтобы скрасить ожидание, занялась полировкой меча подолом куртки.
Время шло. Противник запаздывал. По правилам дуэльного кодекса я имела полное право засчитать ему поражение. В отвергнутых мною кустах надрывались соловьи, чередуя мелодичные посвистывания с ритмичными пощелкиваниями. Веселые летучие мышки описывали круги почета над фонтаном.
Я поискала глазами кривенькую липку, возле которой давеча потеряла след. Вот странно, если оборотень выскочил из кустов, сцепился со мной, отступил и снова скрылся в кустах, то первыми должны были высохнуть следы, ведущие к фонтану. А высохли ведущие к кустам, я точно помнила, но тогда не придала особого значения. Словно оборотень двигался задом наперед. Или… все было наоборот! Не кусты-фонтан-кусты, а фонтан-кусты-фонтан!
На макушку капнуло. Я встряхнула головой. Еще одна капля скользнула по шее за воротник. «Ветер поменялся», – решила я, оборачиваясь.
Надо мной вибрировал, извивался, пузырился водяной столб из слившихся воедино струй.
– Этого еще не хватало, – ошеломленно пробормотала я. Столб мне почему-то не понравился. Не анализируя причин столь внезапной антипатии, я предусмотрительно увеличила разделяющее нас расстояние, отскочив на десяток шагов. Вовремя: столб изогнулся дугой, перевалил через край бассейна и пополз за мной, пульсируя и трансформируясь на глазах. Вот у нее выросла зубастая пасть. Вот она поднялась на корявые лапы, а по всему телу пробилась и распушилась бурая шерсть. Здравствуй, оборотень!
«Здравствуй, поздний ужин!» – лязгнула зубами тварь.
* * *
Спиной вперед я покидала поле боя с предельно возможной скоростью. Хотя, если честно, я не представляла, как оборотень сможет меня съесть. Даже архимаг бессилен сотворить настоящую плоть из чистой воды. За эффектным фасадом плескалась все та же вода – вот почему движения оборотня казались такими плавными, текучими. Вздумай я отрезать у него клок шерсти на память – и мне пришлось бы хранить ее в стакане. А доха испарилась бы в погожий денек или смерзлась в ледышку с наступлением морозов. Ну, разорвет он меня на куски, размажет по всей площади, а скушать – нетушки, не выйдет!
Честно говоря, меня это мало утешало.
Не бывает дыма без огня. Кто-то же создал эту тварь. И продолжает контролировать. С близкого расстояния.
«Ах ты мерзавец, сволочь, паскуда», – костерила я неизвестного чародея, почти уткнувшись спиной в кусты. – Где-то же ты засел, стервятник. Что там кричали в подобных случаях уязвленные богатыри? «Ах ты, волчья сыть, травяной мешок…» Нет, это вроде бы про коней. А, вот: «Выходи, нечистый дух, биться будем!»
Никто, естественно не вышел. Буйство всевозможной зелени окрест площади давало моему гипотетическому противнику обширное поле для маневров. Он мог сидеть на деревьях, таиться в кустах, лежать в траве и вообще находиться где угодно. В голову настырно лезли русалки на дубах. Сочетание этих фольклорных элементов именно с дубами вызывало у меня еще большую панику, чем медленное, но неумолимое приближение псевдо-оборотня. При чем тут русалки, я вообще не могла понять. Если какая-то русалка и притащилась сюда из ближайшего болота ради удовольствия посидеть на дубовой ветке, то какое отношение она имеет к нашему поединку?!
Вольха, соберись. А то потом не соберут.
Я уже знала, что все, созданное магом, носит на себе его отпечаток. Больше того – в захламленных закромах моей памяти бережно хранилось заклинание узнавания. Не тут-то было! Меня словно ударили пыльным мешком по голове, я пошатнулась и на миг ослепла. Сработала защита, охранное заклинание. Вот оно что! Да мой коллега неплохо замаскирован. Неудивительно, что вампиры его не чуют.
Ну погоди, паршивец. А как тебе этот подарочек?
В следующее заклинание я вложила всю свою злость. Не пытаясь проникнуть в сущность мага, я просто послала по его адресу самонаводящийся разряд. Ну, из какого куста запахнет паленым?
Ни из какого. Оборотень взвыл, окутался паром и растекся у моих ног.
И тут, стоя в тепловатой луже, я с умопомрачительной ясностью осознала, что происходит.
…Оно никогда не приходило из лесу. Оно все время было у меня под носом, в центре города. Оно выходило из воды, живой воды, которая «никому не могла принести вреда». Как и утверждал Лён, оно было «ни живо, ни мертво». Затаившись в укромном местечке, маг покидал свое бесчувственное тело, сливался с проходившей поблизости жилой и перемещался по ней, как крот по подземным галереям, на сотни, тысячи верст. Этот процесс требовал огромных затрат энергии, без жилы маг не смог бы отойти от тела и на полверсты.
Догева сама поймала себя в ловушку. Только здесь жила выходит на поверхность. Только здесь неведомый чародей мог вырваться на свободу, задрапироваться водной оболочкой и убивать. Вот почему мой прут не дрогнул, когда я проходила мимо фонтана. Твари там не было. Она приходила в него с темнотой.
Лён и все остальные ошибались. Совершив свое черное дело, монстр не убегал в лес. Ему требовалось всего лишь на короткий миг скрыться из виду. А там он отпускал временное тело, вода разливалась и впитывалась, как это произошло сейчас, а маг спокойно возвращался в фонтан и уходил по жиле…
Спокойно? Он не мог уйти спокойно! Он должен был ползти медленно, осторожно, сливаясь с землей, притворяясь травой и пылью, укрывая мысли, заметая следы, иначе вампиры своим изощренным чутьем обнаружили бы его. Он еще здесь! Он не мог уйти так быстро. Я увела его слишком далеко от фонтана.
Я вскочила. И увидела фонтан в пятистах шагах.
Наверное, я поставила мировой рекорд в беге на короткие дистанции. Сначала меня подгоняли охотничий азарт и желание утвердиться в своей догадке. Потом – леденящий ужас, когда оно, догадавшись о моем намерении, поднялось в полный рост и, уже не таясь, завыло и затопало за моей спиной, жуткое, бесплотное, яростное.
Я успела. Не сбавляя ходу, я прыгнула прямо в бассейн, взметнув тучу брызг, и еще в прыжке учуяла незримую дорожку, его путеводную нить по бесконечно запутанным катакомбам энергетических трасс.
И перерезала ее. Теперь он не мог вернуться. Ему пришлось принять бой.
Оно отползло с каменной мостовой на зеленый ковер обочины. Красноватая стрелка дикой лилии завалилась набок, жалобно тренькнули корни, лопнул вздувшийся пузырем дерн, земля выпятилась из разрыва, как забытое тесто из кадушки, полезла вверх гигантским червем, выбрасывая короткие щупальца, нашаривая и заполняя пустоты.