Память возвращалась отрывками. В ее опустошенной пьянкой черепушке всплывали: недоперепивший Ванька; уже никакой Гуня Гломов, который спал на чьем-то чемодане; Глеб, пристававший к Пипе (Таня недоуменно подумала: «Сколько же надо было выпить, чтобы приставать к дочурке председателя В.А.М.П.И.Р.?»)…
Оглядев свою комнату и принципиально не желая смотреть в зеркало, девушка обнаружила, что постель не разобрана, да и вообще она находилась от кровати на расстоянии никак не меньше метра. Сделав для себя неутешительный вывод, Гроттерша поморщилась. Умывшись заклинанием лентяев и обмотав голову мокрым полотенцем, Таня более или менее пришла в себя.
Начинающая алкоголичка решила прогуляться в поисках сокурсников. Все оказались в одной комнате – Гуниной. Дочери Леопольда Гроттера предстала живописная картина. Кто-то валялся в углу (именно валялся, а не лежал, потому что в ТАКОЙ позе можно только валяться). Хозяин комнаты пребывал в том же положении, в каком его запомнила Таня. Тело Семь-Пень-Дыра находилось на кресле, тогда как его голова лежала на полу (не подумайте, что его расчленили…). Он что-то бормотал во сне насчет зеленых мозолей, дырок от бубликов и процентов. Словом, как всегда, в своем репертуаре. Мадемуазель Склепофф возлежала на кровати, на которой помимо роковой красавицы находились какие-то личности в количестве трех штук.
Одни еще просыпались, другие уже сидели, прислонившись к холодной стене и держась за свои больные котелки.
– М-м-м-да… – пробурчала Гроттер, держась за дверной косяк. Ее взгляд остановился на Валялкине. Он почему-то был без своей пресловутой майки (позже ее обнаружили на люстре…). Под его глазом светился первоклассный фонарь. Она двинулась к нему, осторожно переступая через бездыханные тела. Но, не дойдя до Ваньки, Таня об кого-то споткнулась и уже через секунду лежала на Глебе.
– Можно и поосторожнее, – сказал Бейбарсов с едва скрываемой улыбкой.
До Тани уже дошло, что своим положением, конечно же, обязана Глебу.
– Опаньки! Не успела открыть глаза, а тут такая сцена! – провозгласила на весь этаж Гробыня, которая очень любила вгонять людей в краску.
Склепова огляделась, но никто на ее заявление не прореагировал, что не удивительно…
С трудом освободившись от объятий Давимухина, Таня вернулась к себе, решив как следует отоспаться, в постели и одной.
Она, не раздеваясь, плюхнулась на кровать. Однако приземление ее головы на подушку оказалось не таким мягким, как хотелось бы. Гроттер с досадой подумала, что Пипа опять неудачно пошутила, сунув под подушку кирпич. Но кирпича там не оказалось, зато она, ощутив подушку, с удивлением отметила, что в ней находится некий предмет прямоугольной формы. Таня окинула взглядом комнату в поисках ножа или ножниц, которыми можно вспороть подушку, и, не найдя ничего похожего, она впервые пожалела, что рядом нет поручика Ржевского.
«Придется действовать руками», – удрученно подумала Таня.
Удивительно, но подушка легко поддалась на Танины уговоры, и материал разошелся по швам. Видимо, эта подушка имела немалый срок жизни. Взору Тани предстала книга со странным названием: «Книга Отважных Сердец». Книга тоже была не первой свежести. Но кто и почему спрятал ее там? Это были вопросы, на которые Гроттер предстояло найти ответы…
* * *
Книгу пришлось спрятать в стол, так как за дверью послышался какой-то шорох. В тот же миг в дверь поскреблись.
– Кис-кис-кис.
– Мамочка моя бабуся! Какой тебе кис-кис?! Март давно прошел, и все коты в спячке.
– Ой, ошибочка вышла. Я уж думала, это Ванька приполз…
– Наверное, пожелать доброго утра? Не удивлюсь, что это произойдет ближе к вечеру. Слушай, а тебя сушняк не долбит? – поинтересовался играющий комментатор.
– Да есть немного… говорила мне Гробыня, не мешай пиво с вином. Но неделя без Ваньки того стоит.
– Как без Ваньки? Ты что, заключила пари? Интересно, а кому же понадобился этот маечник?
– А ты как будто не догадываешься.
– Даже предположить не могу! После того как меня Ртутный проглотил, мозги набекрень встали.
– Слушай, а преподы что-нибудь знают о нашей вечеринке?
– Ни о чем не догадываются, – уверенно произнес Ягун.
– Неужели мы были такими паиньками, что никто нас не слышал? – с сомнением сказала Таня.
– А на что Шурасики существуют? Парочки оглушающих заклинаний было достаточно, тем более все возились с новенькими, а их прибыло в два раза больше. Кому мы нужны? Сейчас, конечно, они могут что-то заподозрить, но тут… Парам-парам, парарарарам! Появляется неподражаемый Ягунчик с отрезвляющей настойкой в руках. Все заметано. Кстати, а тебе не капнуть моего волшебного напитка?
– Да нет. Мне и так уже лучше.
– Ну, тогда я полетел на крыльях славы спасать этот безумный мир.
Надеясь, что теперь ей никто не будет мешать, Таня вновь достала книгу и внимательно рассмотрела ее. Увесистый пухленький томик, потрепанный, на котором было оттиснуто: «Книга Отважных Сердец». Осторожно открыв книгу на титульном листе, Таня не увидела мерцающего штампа: «Библиотека Тибидохса. Вернуть до такого-то новолуния, иначе кирдык башка!»
«Значит, книга не библиотечная… замечательно, не надо будет нестись галопом, сдавать эту книженцию и уверять Абдуллу, что я не подхожу на роль подопытного кролика для его новых проклятий», – со вздохом облегчения подумала Таня.
– Так, посмотрим…
– Безумство храбрых – вот мудрость жизни! Безумству храбрых поем мы песню! – проскрипело кольцо Феофила Гроттера.
– Дед, ты чего?
– 1476.
– Что? 1476? Дед, ты снова в своем репертуаре, не говори загадками, – недовольно сказала Таня, поспешно пролистывая книгу. Она смекнула, что на странице 1476, возможно, будет что-то интересное.
– Ну и тупица же ты, открывай скорей и читай!!! – ворчало кольцо на Таньку, которая уже не обращала внимания на сварливого старика.
Девушка нашла нужную страницу, которая оказалась пуста, но в нижнем левом углу было небольшое углубление для кольца. Оно говорило о секретности хранящихся там файлов.
Гроттерша приложила кольцо. По бумаге пробежала рябь, запрыгали буквы, цифры, знаки препинания, а затем появились зеленые человечки… И Таня решила, что все-таки нужно отоспаться!
Но, видимо, сегодня был день открытых дверей… На этот раз в комнату вполз Гломов.
– А че ты тут делаешь, Гроттерша?
Таня сочувственно посмотрела на Гуню и ответила:
– Читаю.
– О-о-о… Это правильно. Ученье свет, а неученье – чуть свет и на работу! – проревел местный авторитет.
– Да, Гломов, тебе, наверное, очень плохо.