— Ну конечно же, я самое счастливое существо на свете! — воскликнула Джейн. — Ах, Элизабет, почему я взыскана превыше всех моих сестер? Если бы я увидела столь же счастливой и тебя! Если бы и для тебя был еще один такой человек!
— Если бы ты мне подарила хоть сорок таких, все равно я бы не смогла быть столь же счастливой, как ты. Пока я не получу твоего характера, твоей доброты, я не смогу обрести счастья, подобного твоему. Нет-нет, позволь мне самой о себе позаботиться. И быть может, если фортуна мне улыбнется, я со временем встречу моего мистера Коллинза.
То, что произошло в лонгборнском доме, не могло долго оставаться в тайне. Миссис Беннет взяла на себя привилегию шепнуть эту новость на ушко миссис Филипс, а та, даже не спросив разрешения, сообщила ее по секрету всем своим меритонским соседкам.
Вскоре Беннетов объявили самой счастливой семьей на свете, хотя всего лишь несколько недель назад, после известия о бегстве Лидии, они, по общему мнению, были обречены одним несчастьям.
Как-то утром, примерно через неделю после помолвки Джейн с Бингли, когда они барышни с маменькой сидели в малой столовой, стук колес внезапно привлек их взгляды к окну, и они увидели, что к дому подъезжает дорожная коляска, запряженная четверней. Для визитов час был слишком ранний, а к тому же такого экипажа никто из их соседей не имел. Лошади были почтовыми, а ливрею форейтора, как и коляску, они прежде не видели. Однако кто-то, несомненно, к ним приехал, и Бингли тут же уговорил мисс Беннет избежать стеснительного посещения, отправившись с ним на прогулку в сад. Они тотчас ушли, а оставшиеся продолжали строить догадки, хотя и без малейшего успеха, пока дверь не распахнулась и в нее не вошла леди Кэтрин де Бэр.
Они, разумеется, были готовы удивиться, но удивление это превзошло все их ожидания, причем изумление миссис Беннет и Китти, хотя они понятия не имели, кто она такая, уступало тому, что почувствовала Элизабет.
Леди Кэтрин вошла в столовую даже с более презрительным видом, чем обычно, на приветствие Элизабет ответила лишь легким наклоном головы и села, не произнеся ни слова. Когда леди Кэтрин вошла, Элизабет успела назвать ее имя матери, хотя ее милость как будто собиралась обойтись без представлений.
Миссис Беннет, в полном изумлении, хотя и польщенная тем, что принимает под своим кровом столь высокую гостью, приняла ее с величайшей любезностью. Просидев минуту в молчании, леди Кэтрин сказала Элизабет с чрезвычайной сухостью:
— Надеюсь, вы в добром здравии, мисс Беннет? Эта дама, полагаю, ваша матушка?
Элизабет кратко ответила, что она не ошиблась.
— Это, полагаю, одна из ваших сестер?
— Да, сударыня, — сказала миссис Беннет, в восторге от случая поговорить с такой знатной особой, как леди Кэтрин де Бэр. — Моя младшенькая, если не считать еще одной. A самая младшенькая недавно вышла замуж, ну а старшая гуляет где-то в парке с молодым человеком, который, надеюсь, вскоре станет членом нашей семьи.
— У вас очень маленький парк, — объявила леди Кэтрин после короткого молчания.
— Думается, миледи, в сравнении с Розингским он и вправду мал, но позвольте вас заверить, что он куда обширнее, чем у сэра Уильяма Лукаса.
— Для летних вечеров, вероятно, эта гостиная очень неудобна, ведь окна обращены прямо на запад.
Миссис Беннет заверила ее, что они никогда не сидят тут после обеда, а затем добавила:
— Могу ли я взять на себя смелость спросить у вашей милости, оставили ли вы мистера и миссис Коллинз в добром здравии?
— Да. Они совершенно здоровы. Я видела их позавчера вечером.
— Элизабет подумала, что сейчас она достанет письмо от Шарлотты, так как не находила иного объяснения этому визиту. Но письма, видимо, не было, и она осталась в полном недоумении.
Миссис Беннет с величайшим радушием пригласила ее милость перекусить с дороги, но леди Кэтрин весьма решительно и не слишком вежливо отказалась, а затем встала и обратилась к Элизабет:
— Мисс Беннет, по ту сторону вашей лужайки я заметила красивую рощицу и хотела бы погулять там, если вы не откажете мне в своем обществе.
— Иди, иди, душечка, — вскричала ее маменька, — и покажи ее милости лучшие дорожки. Думается, ей понравится павильон для уединений.
Элизабет подчинилась и, быстро сбегав к себе за летним зонтиком, сопроводила знатную гостью через прихожую. Леди Кэтрин не преминула открыть двери парадной столовой, а затем гостиной и, объявив после краткого осмотра, что они недурны, прошествовала дальше.
Дорожная коляска таки стояла у дверей, и Элизабет заметила в ней камеристку ее милости. Они молча пошли по усыпанной песком дорожке к роще. Элизабет твердо решила самой не начинать разговора с женщиной, которая была груба и высокомерна даже больше обычного.
«И как только я могла думать, будто она похожа на своего племянника», — подумала Элизабет, покосившись на ее лицо.
Едва они вошли в рощу, как леди Кэтрин начала так:
— Вы, разумеется, понимаете, мисс Беннет, какая причина заставила меня приехать сюда. Ваше сердце, ваша совесть должны сказать вам, почему я здесь.
Элизабет посмотрела на нее в непритворном изумлении:
— Право, вы ошибаетесь, сударыня. Я так и не поняла, чему обязана честью видеть вас здесь.
— Мисс Беннет, — ответила ее милость сердитым тоном, — вам следовало бы знать, что со мной не следует шутить. Однако, какой бы неискренней вы ни решили быть, меня вы в этом упрекнуть не сможете. Я всегда славилась искренностью и прямотой, а в подобном важном деле тем более не отступлю от своих правил. Два дня назад я получила известие, чрезвычайно меня встревожившее. Мне было сообщено, что не только ваша сестра должна в самое ближайшее время сделать весьма хорошую партию, но что и вы, мисс Элизабет Беннет, по всей вероятности, вскоре затем соединитесь узами брака с моим племянником, моим собственным племянником, мистером Дарси! Хотя я знаю, что это лишь скандальная сплетня, хотя я не оскорблю его предположением, что в ней может быть хотя бы крупица правды, я тотчас решила отправиться сюда, дабы поставить вас в известность о том, каковы мои взгляды на этот предмет.
— Если вы полагаете, что тут не может быть и крупицы правды, — сказала Элизабет, краснея от неожиданности и презрительного негодования, — то меня удивляет, почему вы взяли на себя труд отправиться в такую даль. Какую цель преследует ваша милость?
— Немедленно настоять, чтобы сплетня эта была во всеуслышание опровергнута.
— Ваш приезд в Лонгборн, чтобы увидеть меня и мою семью, — холодно сказала Элизабет, — скорее послужит подтверждением ей, если, разумеется, такие сплетни действительно ходят.
— Если! Так вы делаете вид, будто ничего не знаете о них? Да разве же не все вы тут усердно распускали эти слухи? И вы не знаете, что об этом всюду говорят?