— Что это такое? — с набитым ртом спросил Рыськин, удивленно подняв брови.
— Просто одна вещь, — уклончиво ответила она. — Не могу понять, чем ее испачкали.
— Фу, — наморщил нос Рыськин, — выглядит отвратительно.
— Ося, по-моему, это глина.
— И что с того?
— Хочу понять, зачем вытирать испачканные глиной башмаки платком, если есть тряпки.
— Говоришь загадками, — пробормотал Рыськин, уткнувшись носом в чашку с чаем.
— Я пока не готова делать заявления для прессы, — сказала Вероника. — Мы можем съездить в дом отдыха «Уютный уголок»?
— Где это?
— Не слишком далеко.
— Хочешь скрыться от опасности? — предположил Рыськин.
— Ошибаешься. Хочу кое-что узнать о нашем лысом друге Казарюке и заодно поискать глину.
— А Казарюк-то тут при чем?
— Его имя начинается с буквы С, — сообщила Вероника. — Это дает мне.., надежду.
— Надежду на что?
— На личную жизнь, Ося.
Когда они уже подъезжали к «Уютному уголку», Рыськин признался:
— Я так и не понял, зачем мы туда едем.
— Ты, главное, меня охраняй, — сказала Вероника.
С ночи, проведенной в квартире Стаса Марягина, она потеряла желание делиться с кем бы то ни было своими догадками и подозрениями.
Глина была обнаружена очень быстро. Первым делом Вероника обошла вокруг «своего» корпуса и тотчас же увидела желто-коричневое месиво под одним из окон. Здесь, судя по всему, собирались разбить клумбу, но работа отчего-то встала, и земля с комьями глины так и осталась лежать вывернутой рядом с бордюрным камнем. Никаких отчетливых следов на глине не было, и Вероника стала соображать, кто занимал номер. Много времени это не отняло — номер занимал Казарюк.
Итак, он сказал, что, когда попытался проникнуть внутрь, ключ не подошел. А у Нелли Шульговской ключ сломался прямо в замке…
Недолго думая, Вероника отправилась к администраторше, у которой Казарюк, по его словам, провел часть вечера и остаток ночи. Она решила сказать ей, что задает вопросы по просьбе Тараса Шульговского. Он ведь вроде бы говорил, что не хочет оставаться в стороне от расследования. Вот пусть его имя и послужит во благо самостийному следствию.
Администраторша оказалась маленькой миловидной пышечкой, при взгляде на которую у тощего Сергея Евгеньевича наверняка текли слюнки.
— Да, все так и было, — подтвердила администраторша, представившаяся Натальей. — Не могла же я выгнать на улицу хорошего человека? Он такой очаровательный мужчина, Сергей Евгеньевич!
Вероника незаметно скосила глаза на Рыськина. Судя по выражению его лица, он тоже считал Казарюка каким угодно, но только не очаровательным.
— Для нас было таким ударом узнать, что Нелли Шульговская погибла! — сказала между тем Наталья. — Представляете, мы ведь ее обсуждали. Сергей Евгеньевич бедняжку терпеть не мог.
— Почему же? — напряглась Вероника.
— Он сказал, будто Нелли перекрывает ему кислород. В профессиональном плане, разумеется. Он ведь такой талантливый, Сергей Евгеньевич. Если дать ему развернуться, он горы свернет!
— Могу себе представить те горы! — пробормотал Рыськин. — Облагороженные талантом Казарюка.
— Мне кажется, — потупилась Наталья, — Шульговская не нравилась ему не только как начальница, но и как женщина.
— Да? — удивилась Вероника. — А я не знала.
— Он называл ее фифой. Говорил, что это идиотство — строить из себя бизнесвумен, когда денежки на покрытие расходов дает муж.
— Все это он говорил в ту ночь? Наталья энергично кивнула:
— Вот именно. Можете себе представить наш стыд и ужас, когда наутро мы узнали, что Нелли погибла?
Вероника поблагодарила Наталью за помощь и потащила Рыськина к машине.
— Мне надо поговорить с Казарюком! — заявила она. — Мчись во весь опор!
— Я же не лошадь, — пробормотал тот.
— А я и не собиралась ехать у тебя на горбу! — парировала Вероника и удивленно воскликнула:
— Эй, ты куда это сворачиваешь?
— Поедем короткой дорогой, — сказал Рыськин. — Пока ты рыла носом землю, мне рассказали, как сократить путь.
Минут пятнадцать они тряслись по одноколейке, тянувшейся через лесок, потом выбрались на проселочную дорогу, которая вилась между полями, засеянными клевером.
— В конце вон того поля повернем налево и выскочим прямо возле указателя, — гордо сообщил Рыськин.
Именно в этот момент раздался хлопок, и руль вырвался у Оси из рук.
— Прокол! — с досадой воскликнул он. — Эх, бляху тебе в муху!
Он ударил по тормозам и полез наружу. Вероника тоже собралась вылезти и вдруг увидела, как из клевера восстает фигура с пистолетом в руке. Это был тот самый тип из мебельного центра — седой, постриженный бобриком. Теперь вместо костюма на нем были джинсы и толстовка.
— Ося-а-а! — завизжала Вероника.
Седой, без сомнения, в ту же секунду убил бы ее. Но неожиданно прямо в нескольких метрах от них появился запыленный «Москвич». Седой пошевелил губами и нырнул в траву.
А Вероника, выпрыгнув из машины, бросилась к своему телохранителю. Вместо того чтобы защитить ее, болван Ося разинул рот и попытался схватить свою подопечную двумя руками.
— Тебя что, оса укусила? — сочувственно спросил он. «Москвич», который до сих пор ехал довольно медленно, неожиданно взревел и помчался прямо на них. За рулем сидела женщина в зеленом! Вероника тоже с ревом взвилась в воздух и изо всех сил толкнула Рыськина ладонями в грудь. Они оба потеряли равновесие и покатились под уклон. На том месте, где они только что стояли, взвились два фонтанчика земли. Заметив их краем глаза, Вероника ахнула и всем телом прижалась к Рыськину.
— Никак ты в меня влюбилась? — спросил он, когда открыл глаза и увидел, что находится в кювете, а Вероника лежит сверху и обнимает его.
— Ося! Ползи в клевер! — шепотом приказала та.
— В сущности, — заявил Рыськин, послушно работая локтями, — ты могла бы найти более подходящее место для объяснения. Я не привык ухаживать за женщиной в антисанитарных условиях.
— Ося, заткнись!
— А ты закрой мне рот поцелуем! Вероника застонала и зажала ему рот рукой. Ося вытянул губы трубочкой и звонко чмокнул ее в ладонь.
— Доставай пистолет! — прошептала Вероника ему в самое ухо. — Нас хотят убить!
— Ал! — в ответ на это сказал Ося и сощурился. — Чхи! Ал… Седой тем временем выбрался на дорогу и теперь шел прямо на них, противно улыбаясь.