– Отличное путешествие, – пробормотал я, с трудом забираясь на крышу. – Будет, что вспомнить… – Ловя ртом встречный ветер и пытаясь отдышаться, я медленно пополз к кабине водителя. Кем бы он ни был этот ублюдок, он не мог быть сильнее, умнее и ловчее меня. Разве что немного трезвее, но не факт, что это сработает в его пользу.
Автобус трясло на ухабах. Похоже, угонщик понял мою задумку, потому что стал мотать машину то вправо, то влево, пытаясь скинуть меня с крыши. Беда, правильно поняв ситуацию, обошла его справа и подрезала так, что он вынужден был ударить по тормозам. Меня швырнуло вперёд, но я удержался как раз на краю кабины. Бить ногами стекло не пришлось. По странной прихоти этого недоумка, окно оказалось открытым.
Я рыбкой нырнул в кабину, ногами вытолкнув из-за руля водителя. Парень вылетел с водительского сиденья, словно ошалевший птенец из гнезда. Я схватил руль, одновременно дотянувшись ногой до тормоза. Автобус клюнул носом, я перелетел через руль и ударился головой в лобовое стекло. Одновременно с этим кто-то сильно ударил меня по затылку. В глазах засверкали искры, потом полукругом побежала красивая радуга.
В недоумении я оглянулся. Сзади, с занесённой бейсбольной битой, стояла Лаптева.
– Ой! – сказала она. – Я думала тут преступник!
– Ну и дура же вы, Викторина Юрьевна, – только и смог сказать я.
Воспользовавшись заминкой, угонщик вскочил с пола и рванул в салон. В последний момент я успел схватить его за полу джинсовой куртки.
Мгновения, на которое он обернулся, мне хватило понять, что это не Дэн. Этот тип был худосочный и низкорослый, как подросток. Его лицо скрывала чёрная шапочка с прорезями для глаз. Викторина опять замахнулась битой, но я перехватил её руку, опасаясь, что удар снова придётся по моей голове. Угонщик неуловимым движением выхватил пистолет. Прежде чем грохнул выстрел, я успел повалить Лаптеву на пол и прикрыть её своим телом. Пуля просвистела над головой и ударилась в стену, застряв в обшивке.
– Стоять всем, суки, взорву всех на хрен!! – проорала Беда, влетая ногами вперёд в окно автобуса.
– Элка, ложись, – простонал я, обдумывая, как бы перепрыгнуть с Лаптевой на Беду, чтобы и её закрыть своим телом.
Урод в шапочке пальнул ещё раз. Крякнула лобовуха, пуля пробила стекло, оставив маленькую, невинную дырочку в центре. У Беды хватило здравого смысла пригнуться и спрятаться за сиденье.
– Взорву всех, суки, – без прежнего пафоса повторила она.
На минуту всё стихло, если не считать рёва «Рамштайна», собачьего лая и стрёкота мотоцикла. Я поднял голову. Угонщика в салоне не было. Он воспользовался кнопкой аварийного выхода и выскочил через заднюю дверь.
– Глеб Сергеич, вы ногу мне отлежали, – сдавленным голосом сообщила Лаптева.
– Ушёл! – простонала Элка и ринулась в открытую заднюю дверь. Невежливо наступив на Лаптеву, я вскочил и побежал за ней.
– Стой! – заорал я Беде. – Стой, этот придурок вооружён!
– Глеб Сергеич, вы мне руку оттоптали, – жужжала Викторина сзади.
В свете автобусных фар я увидел, как парень в чёрной шапочке зигзагами несётся к лесу, темневшему вдалеке. За ним, словно опытная борзая, бежала Элка, её с лаем нагонял Рон.
– Фу! – заорал я. Собака в отличие от Элки послушно остановилась.
В два прыжка я нагнал Беду и повалил на землю. Лежать на Элке, прикрывая её от пуль, было гораздо приятнее, чем на развратнице Лаптевой.
– Ты лучше пиши, – проворчал я ей в ухо, – а под пулями будут бегать специально обученные люди.
– И где они?!
– Кто?
– Эти специально обученные люди! Сидят в специально отведённых кабинетах?! А бандиты тем временем стреляют в ни в чём не повинных людей?!
Я заткнул её болтливый рот поцелуем, потому что слушать этот бред не было сил.
И тут опять грохнул выстрел. Потом второй, тритий, причём не со стороны леса, а со стороны, где сгрудились автобус, «Вранглер» и мотоцикл.
– Промазал, ёпть! – разочарованно сообщил голос Обморока. – Это потому что я по ногам стрелял, а он ногами сучит, как последний гадёныш! – Математик стоял на одном колене и как заправский боец с двух рук палил по беглецу, как будто не спал мертвецки пьяный пятнадцать минут назад мордой в тарелке.
– Прекратите стрелять! – заорал я, вскочив на ноги. – Вы… вы с ума сошли, Герман Львович! Откуда у вас оружие?! Как вы тут очутились?!
– Ушёл, гад! – поднимаясь на ноги, сказал Герман. – Я, Глеб Сергеич, у пацанов мотоцикл позаимствовал и за вами рванул. Ведь мало ли что… Вы меня не ругайте, потому что ситуация была хуже некуда. Я, кстати, и с джипом договорился, ребята не в претензии, что вы на нём уехали.
Он не ответил на главный вопрос – откуда у него пистолет, но я почувствовал, что сил у меня больше нет ни на допрос математика, ни на новые открытия. Главное, что все живы.
– Слава богу, все живы, – пробормотал я и пошёл к автобусу. – Кстати, где Ганс?
– В автобусе под кроватью, – напомнила Викторина.
– Как бы там нашего Гаспаряна шальной пулей не зацепило, – сказала Элка. – Они, шальные пули, очень любят тех, кто прячется под кроватью… Эй, Ганс! Выходи, шалун! Опасность уже миновала!
Мы ввалились в салон, тесня и опережая друг друга. Судьба Ганса тревожила всех.
– Ганс! Вылезай, подлый трус! – позвал Герман.
На полу что-то зашуршало, и сдавленный голос ответил:
– Я… не могу.
– Почему? – Элка нагнулась и заглянула под кровать.
– Кажется… я застрял.
– Где застрял-то? Там расстояние полметра от пола!
– Я и сам не могу понять. Я тут ел, ел и… застрял.
– Что ты там ел, горе армянского народа? – Элка встала на четвереньки, и включила фонарик в мобильнике, чтобы рассмотреть, в чём проблема.
– Сухофрукты! Я когда нервничаю, всегда ем.
– И сильно ты нервничал? – ехидно спросила Элка.
– Стряляли, – неопределённо ответил Ганс. – А мне погибать никак нельзя! У меня восемь девушек, все беременны и все от меня.
Викторина громко фыркнула и отошла от кровати. Я и Герман низко нагнулись, стукнувшись лбами у пола.
Ганс лежал в глубине под кроватью, с несчастным лицом. Вернее, голова его находилась под кроватью, а тело словно заткнуло какую-то узкую нишу, о существовании которой я и не подозревал.
– Вылезай! – приказал я.
– Не могу, Глеб Сергеич! Я и правда застрял! Как Вини-Пух в дыре у Зайца.
– В норе у Кролика, – менторским тоном поправила его Викторина.
– Где ты взял сухофрукты? – спросил я.
– Да тут их целый мешок! Они в этой дырке лежали, в которой я застрял. – Ганс вытолкнул наружу большой холщовый мешок, на дне которого и правда болталась горстка сухофруктов.