- Не трудись, родная. Скажу сразу я не признаю себя виновным. И не считаю нужным оправдываться.
Она смотрит мягко, нежно. Ее рука гладит меня по руке.
- Ты разве видишь гдето мое осуждение?
Пар из меня выходит. Действительно… Глупо срывать остатки злости на своей любимой жене.
- Правильно, Рома. Остатки ярости слепят тебя, мешают увидеть мои чувства и мысли. Я просто боюсь за тебя, Рома. Может быть, тебе это и обидно, но я скажу вслух ты в нашей паре более слабое звено. Более слабая половина того четвероногого и четверорукого существа, способного ненадолго разделяться надвое. Да, эти вот мелкие подонки не представляли особой опасности и для тебя, но я вижу ты бросишься защищать меня в любом случае не раздумывая, даже пойдя на смерть. Ведь правда?
- Правда.
- Ну вот. А что потом буду делать я?
Я молчу. Беспредметный разговор. Ведь ты гордишься мной, я вижу. Зачем же?…
Она вздыхает.
- Да, Рома. Я чувствую себя знаешь кем?
В моем мозгу возникает картина в корзинообразном гнезде сидит Ирочка, а над ней кипит воздушный бой я с острой длинной палкой яростно отбиваюсь от стаи черных грифонов.
- У нас так не принято. Еще у наших диких предков он и она вместе защищали свое гнездо. Жизнь вместе и смерть вместе.
Она вдруг опускается на ковер у моих ног, обнимает их, уткнувшись в мои колени лицом. Я в растерянности глажу ее волосы.
- Я действительно горжусь тобой, Рома. Нет, больше, гораздо больше я люблю тебя. Но только ты знай: моя жизнь ты. И не рискуй ей по пустякам. Ладно? Вспомни про кольцо.
Я только глажу и глажу ее по голове. Горячий комок стоит в горле.
Она поднимает лицо, ее глаза ласкают меня, но в них уже пляшут смешинки.
- Ладно, мой защитник. Ты заслужил награды. Чем же мне наградить тебя?
Я тоже стараюсь сохранять серьезный вид. А то мы с тобой не знаем.
Ирочка прижимается ко мне, сильнее и сильнее. Ее глаза занимают все мое поле зрения. Долгий, тягучий поцелуй.
Все. Я уже дрожу от нетерпения, скорее получить свою награду…
- Ира, Ир…
- Мм?
Она уже почти заснула, расслабленная, умиротворенная. Но меня мучает один пунктик. Нет, два. Причем второй уже давно…
"Почему он не сработал?"
Она открывает глаза.
"Перстень?"
"Ну да"
"Это значит вот что. Перстень подчиняется твоим мыслеприказам, и его отказ свидетельствует о том, что мысль в твоем приказе в тот момент отсутствовала. Одна только ярость. Это сделано специально, чтобы неконтролируемая вспышка гнева не могла запустить оружие. Предохранитель, ясно?"
"Понятно. Мне кажется это неразумным. Оружие должно быть готовым к использованию, даже если его владелец находится в полубессознательном состояннии. Мало ли что может случиться в бою!"
"Все верно. Твой парализатор будет тебя слушаться, если ты даже окажешься полуоглушенным. Но только не злость, Рома! Злость блокирует его при отсутствии ясной мысли. Учись драться спокойно и отрешенно. Вот так"
Я глажу ее. Ладно, это все мелочи… Есть и другой вопрос, более важный.
"Скажи, родная. За все время, пока мы вместе, я ни разу не видел у тебя ни женских прокладок, ни какихлибо других штуковин… У тебя бывают месячные?"
Она приподнимается на локте.
"Тебе это надо?"
"Само по себе нет. Но меня интересует…"
"Понятно. Отвечаю по порядку. Я же не совсем человек, Рома, я биоморф, существо с искусственно измененным генотипом. Нет, месячных у меня не бывает. Но если тебе это надо, будут. Хоть два раза в месяц, хоть три. Сделать?"
"Пустяки. А вторая часть вопроса?"
"Отвечаю. Я могу забеременеть в любой момент, когда станет нужно. Но только придется чуть погодить"
"Сколько погодить? Зачем?"
Она придвигается вплотную. Глаза смотрят в глаза.
"Ты так хочешь?"
"Я так хочу"
- Ай, больно! Да больно же, губу откусишь!
- Все, Рома. Через неполный месяц процесс пойдет. Если, конечно, ты не будешь отлынивать!
…
Она уже спит, уткнувшись мне в плечо, дышит легко и ровно. Спи, моя любимая. А меня сон не берет.
Как я сказал тогда маме Маше? Любое счастье имеет свой конец, это неизбежно. Но перед этим бывает счастливое начало, а потом долгая, долгая середина. И избежать конца можно только одним способом отказавшись от начала. Так уж устроен этот мир. И эта неизбежность, наверное, изначально заложена в Единую Формулу Вселенной ее Создателем.
Я улыбаюсь. Ну что, Роман Романович. Готовы ли вы вступить в новый круг рая?
День гнева
Теплый воздух врывается в раскрытое окно машины, ерошит волосы, щекотно обдувает мое левое ухо я непроизвольно мотаю головой, как лошадь. В кабину залетел невесть откуда взявшийся белый лепесток яблони, и не хочет покидать меня, летает и резвится в ветровых потоках. Хорошо!
Май кончается. Сегодня последний урок, и впереди целое лето. Как там "лето это маленькая жизнь?" Хорошо сказано. В самую точку. Второе лето моей второй жизни.
А вот и мое место службы, наша высокохудожественная школа. И мои подопечные в числе прочих толпятся на свежем воздухе, не спеша в класс. Май, май!
- Здравствуйте, Роман Романыч!
- Привет, ребята!
Да, "Роман Романыч". Но меж собой мои ученики кличут меня не иначе как "Рома", особенно девчонки. Молод я для Роман Романыча. И это еще ничего "Рома", у некоторых преподавателей кликухи куда как покруче. Дети, и особенно подростки, очень точно подмечают недостатки взрослых, и кличка часто вычленяет самую суть.
- Поздравляю вас, однако. Как там: "темницы рухнут, и свобода нас встретит радостно у входа…"
- Ура, ура!
Смеются. Рады окончанию учебного года. Нет, куда мне до моей Ирочки. У нее в классе малыши прямо ревут не желают расставаться с обожаемой Ириной Ульриховной. Три месяца разлуки как вынести! И я очень хорошо их понимаю.
- Ну что, пошли? Хотя и последний, но урок. Давайте ударим напоследок по бескультурью и разгильдяйству!
- Хахаха!
Вообщето я опять ляпнул. Но ничего под такое настроение прошла шуточка…
"Рома, ты где?! Рома, отзовись!!"
Я ощущаю, как меня буквально топит отчаяние Ирочки.
"Что случилось?!"
"Рома, все напрасно. Они убили его, Рома!"