— Вот, — сообщил Бубрик, встряхивая зонтом и осыпая вывалявшуюся в жидкой грязи Наташу миллионом капель. — Получи, дружище, свое добро. С доставкой, так сказать, на дом.
Покровский с изумлением взглянул на захмелевшую Наташу, которая изо всех сил старалась удержаться на ногах и по этому поводу сильно выпячивала живот. После чего неуверенно уточнил:
— А ты убежден, что это мое?
— Ну ты даешь! — расстроился Бубрик. — Смотри внимательнее.
Андрей вытянул шею и приблизил свою мятую со сна физиономию к мокрой Наташиной.
— Будто бы что-то знакомое… — пробормотал он. — Но нет — не узнаю.
Наташа была счастлива, что он ее не узнал — этого еще не хватало! Разве смог бы он воспринять ее всерьез после того, что случилось в гостинице?
— Черт знает что! — рассердился Бубрик. — Не хочу я в этом участвовать! — Он вскинул руку к глазам и воскликнул:
— В полпервого ночи!
Что, интересно, он будет делать с этой бабой, если Покровский от нее откажется?!
— Подожди, подожди, — пробормотал кандидат наук. — Зачем ты привел ко мне это чудо-юдо?
— Она сказала, что служит у тебя помощницей!
— А-а! — хлопнул себя по лбу кандидат наук. — Вот кто это! Наталья Смирнова! — Он на секунду замолчал, затем с подозрением спросил:
— Неужели это вы?
— Это я, — подтвердила та с необычайной важностью. — Я заблудилась.
— Что ж, — не смутился Покровский. — Входите в дом. Аркадий, ты тоже войдешь?
— Нет уж, — отказался Бубрик. — Я домой, творить.
— Творить? — искренне удивилась Наташа, и Андрей пояснил:
— Он художник. Довольно известный.
— О! — Наташа похлопала Бубрика по руке. — Художник! Зер гут! Именно поэтому у вас полный дом костей и мушиных трупов?
— Когда-нибудь, — сказал Бубрик, — мои работы оценят по достоинству. В них — правда жизни и смерти.
После чего торопливо попрощался и скрылся во мраке ночи.
— Ну что ж, госпожа Смирнова, входите! — вздохнул Покровский, пропуская ее в дом. — Кстати, почему вы без вещей? Вы же собираетесь здесь жить!
Наташа перешагнула порог под громыхание грома и ответила:
— У меня, конечно, была сумка. Конечно. Но я потеряла ее, когда дралась с волками. Они напали на меня целой стаей.
— Волки? — опешил Покровский. — Где это вы их раздобыли?
— Да тут, у вас. Вон в том овраге. — Она прилагала массу усилий для того, чтобы держать хозяина дома в фокусе, поэтому махнула рукой довольно вяло.
— А как вы попали в овраг? — не отставал тот.
— Сначала-то я шла по дороге, — охотно объяснила Наташа. — И только уж потом, когда встретила двух маньяков, свернула в лес. Пришлось немного поплутать.
— Я вижу, путь до моего дома оказался для вас тернистым, — пробормотал Покровский, пытаясь получше разглядеть стоящее перед ним существо.
Девица была стрижена, как Вин Дизель, и одета в короткое мокрое платье, прилипшее к телу. Босые ноги оказались вымазаны грязью, к одной щеке прилипла трава, на другой отпечатался след черной ладони. Андрей не мог понять, каким образом уважаемое агентство так облажалось — прислало ему это чучело. Тем более что от чучела разило алкоголем. Невероятно!
— А где я буду жить? — через силу задала Наташа мучивший ее вопрос. — С вами или где-нибудь поблизости?
— Что не со мной — это точно, — ответил Покровский и проглотил улыбку, как сделал это тогда, в баре. От улыбки осталось на лице только впечатление. — Моя семья живет на первом этаже, а все, кто у нас работает, — на втором. Ваша комната справа от лестницы, запомните? Не та, в самом углу, а вот эта, видите?
Вместо ответа девица икнула. Конечно, это было настоящее безобразие, и по-хорошему, ее следовало бы выгнать на улицу. Но на улице царила ночь, бушевала гроза — в любом случае приходилось быть добрым. Покровский решил, что если уж не может разрулить неприятную ситуацию прямо сейчас, то стоит отнестись к ней с юмором. Это сохранит его нервы.
— Можете ознакомить меня с моими обязанностями, — великодушно разрешила Наташа.
— Ну уж нет, — пробормотал Покровский. — Сначала выспитесь, а потом поговорим.
— Ладно, — согласилась она и, шагнув в комнату, зацепилась ногой за коврик. Сказала: «Уи!» и свалилась на пол, как бревно.
Перед ее глазами оказались мужские штиблеты, аккуратно, носок к носку, поставленные возле низкого столика. Штиблеты были стоптаны внутрь, а шнурки завязаны трогательными бантиками.
— Вы косолапите при ходьбе, — обвинила Покровского Наташа, с трудом поднимаясь на ноги. — Вам надо купить специальные супинаторы.
— Спасибо, я буду иметь в виду, — усмехнулся он. — Кстати, вы в состоянии самостоятельно принять душ?
— Ну да, — ответила Наташа, подходя к диванчику перед камином. — Конечно. Только можно я сначала немножко посижу?
— Если вы сядете, то немедленно уснете. А мне вовсе не хочется, чтобы утром домашние застали здесь такое… Хм… Вас. Пойдемте наверх, я дам вам полотенца.
На самом деле полотенца уже давно лежали на кровати в той комнате, которую хозяин дома выделил своей помощнице, но Покровский решил, что если не страховать ее на лестнице, она загремит вниз и свернет себе шею. Наташа тем временем думала о том, что все ее преследователи остались с носом.
— Я в безопасности! — громко заявила она, храбро наступая на ребрышки ступенек.
— Это уж будьте уверены, — пробормотал Покровский. — Что касается меня, то тут вы в полной безопасности.
Она была ужасно потешной, и он не мог утверждать, что утром непременно отправит ее обратно. Как это ни странно, ему понравилась ее пьяная самоуверенность. Вернее, позабавила. Надо дождаться утра, а там уже поглядеть, что из нее получится после душа и нескольких часов сна.
— Только не ложитесь в ванну, — попросил он. — Ванна вам сегодня противопоказана. Воспользуйтесь душевой кабиной, хорошо? Халат в шкафу.
Засунув ее в комнату, он некоторое время прислушивался, но не услышал ничего ужасного — звона разбитого стекла или стука падающего тела. Однако вода так и не начала шуметь. Покровский некоторое время раздумывал, потом легонько постучал. Никакого ответа. Тогда он осторожно приоткрыл дверь и просунул голову внутрь. Девица стояла посреди комнаты совершенно неподвижно. У нее был стеклянный взгляд, и Покровский решил, что она спит стоя, словно лошадь.
— Эй! — позвал он. — Вы собирались в душ.
Она не реагировала.
— Черт с вами, ложитесь так. Только погодите, я накину что-нибудь на постель.