Результаты наблюдений можно было считать весьма точными. Завершив их, капитан Буркар провозгласила:
— Друзья мои, мы только что пересекли экватор, и «Святой Енох» вернулся в северное полушарие.
Так как доктор Фильоль — единственный человек на борту, впервые пересекший экватор, — избежал крещения в Атлантике, [88] то и на этот раз его избавили от не слишком приятной процедуры. Все ограничилось тем, что офицеры в кают-компании, а матросы на баке выпили за успех плавания. Матросы получили двойную порцию водки, как всегда после швартовки очередного кита.
И несмотря на мрачные предчувствия, Жан-Мари Кабидулен все же чокнулся с боцманом Оливом.
— Добрая чарка всегда впрок, — сказал боцман своему товарищу.
— Это точно! — ответил бочар. — Только я как думал, так и буду думать дальше, не переменюсь.
— Ну и не меняйся, старина, а выпить все-таки выпей.
В апреле в этой части Тихого океана ветры обычно слабые, и «Святой Енох» почти не двигался с места. Боже, какими бесконечно длинными казались дни! С утра до вечера и с вечера до утра волны покачивали судно по своей прихоти. Люди искали развлечений в разговорах или в чтении, либо погружались в сон, чтобы забыть о времени. Оно как будто замерло под лучами тропического солнца.
Днем двадцать седьмого апреля месье Буркар, офицеры, доктор Фильоль, а также боцман Олив и папаша Кабидулен, сидя на юте, болтали о том о сем.
Старший офицер обратился к бочару:
— Ну согласитесь, Кабидулен, девятьсот бочек жира в трюме — совсем неплохое начало охотничьего сезона?
— Девятьсот бочек, месье Эрто, — ответил бочар, — это не две тысячи, и заполнить оставшиеся тысяча сто — это не то же самое, что наполнить кружку на камбузе! [89]
— А это значит, — смеясь заметил лейтенант Кокбер, — что мы не встретим больше ни одного кита…
— И что огромный морской змей их всех проглотил! — в том же шутливом тоне добавил лейтенант Алотт.
— Возможно, — проворчал бочар, оставаясь по-прежнему серьезным.
— Папаша Кабидулен, — спросил капитан Буркар, — так вы, стало быть, все еще верите в это чудовище из чудовищ?
— Еще как верит, упрямец! — сказал боцман Олив. — Он на баке только об этом и говорит.
— Я и дальше буду говорить! — подтвердил бочар.
— Ладно! — сказал месье Эрто. — Я не вижу в том особого вреда для большинства наших людей, они ведь не верят россказням Кабидулена. А вот что касается младших матросов, тут другое дело. Я боюсь, что в конце концов он их запугает.
— Тогда сделайте одолжение, попридержите язык, Кабидулен, — приказал месье Буркар.
— А собственно почему, капитан? — ответил бочар. — По крайней мере, экипаж будет знать, чего ожидать, и когда они увидят змея или какое-нибудь другое морское чудовище…
— Как, — спросил месье Эрто, — вы считаете, что мы его увидим, этого пресловутого морского змея?
— Без всякого сомнения.
— А почему?
— Почему? Видите ли, месье Эрто, я в этом убежден и баста. И шуточки Матюрена Олива меня не собьют с толку.
— Однако… за сорок лет плаванья в Атлантическом и Тихом океанах вы, насколько мне известно, ни разу не встречали это фантастическое животное?
— И я уже надеялся его не увидеть, так как вышел в отставку, — ответил бочар. — Но месье Буркар уговорил меня отправиться в плаванье, и теперь уж мне этого не миновать.
— Ну что ж, — воскликнул лейтенант Алотт, — я тоже буду не прочь его встретить!
— Не говорите так, лейтенант, ради Бога, не говорите! — возразил бочар испуганно.
— Послушайте, Жан-Мари Кабидулен, — сказал месье Буркар, — право же, это несерьезно! Огромный морской змей! Я вам в сотый раз повторяю… никто никогда его не видел и не увидит по той простой причине, что его не существует и не может существовать.
— Еще как существует, капитан, — упорствовал бочар, — и можете не сомневаться, «Святой Енох» встретится с ним до окончания плавания… и кто знает, может, этим все и закончится!
Нужно признать, что в голосе Жана-Мари Кабидулена звучала такая убежденность, что не только новичкам, но и опытным матросам становилось не по себе. И капитан Буркар не знал, как заткнуть рот такой непоколебимой уверенности.
Тогда доктор Фильоль на вопрос капитана о том, что он знает о так называемых морских змеях, ответил:
— Я прочел почти все, что об этом написано, и знаю, какие насмешки обрушились на «Конститюсьонель», [90] выдавшую небылицы за реальность. Кстати, заметьте капитан, все эти легенды не вчера родились. Они появились уже в начале христианской эры! Человеческая фантазия делала гигантскими спрутов, кальмаров и прочих головоногих, чьи размеры не превышают обычно семидесяти — восьмидесяти сантиметров вместе со щупальцами. Они совсем не похожи на гигантов от тридцати до ста футов, которые всегда существовали лишь в воображении людей!.. Порождением фантазии является и кракен, чудовище длиной в пол-лье, будто бы увлекающее суда в бездны океана!
Жан-Мари Кабидулен слушал доктора с напряженным вниманием и протестующе покачивал головой, не соглашаясь с утверждениями последнего.
— Нет, — продолжил месье Фильоль, — все это чистые выдумки. Наши предки в них верили; может быть, потому, что в эпоху Плиния [91] поговаривали о существовании змеи-амфибии [92] с собачьей головой, откинутыми назад ушами, с телом, покрытым желтоватой чешуей. Змея, как утверждают предки, набрасывалась на маленькие суда и губила их… Потом, десятью или двенадцатью веками позже, норвежский епископ Понтопидан утверждал, что существует морское чудовище с рогами, похожими на мачты с реями. И будто бы рыбаки, находясь на больших глубинах, обнаруживали их на глубине всего нескольких футов, так как чудовище находилось прямо под килем их баркаса. По словам рыбаков, у амфибии была огромная лошадиная голова, черные глаза, белая грива, и, ныряя, чудовище перемещало такие огромные массы воды, что образовывались водовороты, подобные Мальстрёму. [93]