– Нет, вы меня прекрасно знаете, – возразил непримиримый пассажир, став против администратора. – Не Сондерсом зовусь я, – сказался коротко.

– Ба! – произнес Томпсон, удивленно смотря на своего врага.

– Мое имя, сударь, Бекер, – крикнул он, поднимая свою длинную руку к небу.

– Бекер!

– Да, сударь, Бекер, директор агентства путешествий, не имеющего никакого отношения к вашему, чем могу лишь гордиться.

Ничто не позволяло предвидеть такого неожиданного оборота. Издав возглас удивления, пассажиры смолкли и устремили глаза на Бекера, который ждал в вызывающей позе эффекта своего откровения.

Это откровение, которое, как ожидал сделавший его, должно было бы уничтожить Томпсона, казалось, напротив, ободрило последнего.

– Бекер! – повторил он насмешливо. – Все теперь объясняется! И подумать, что я уделял кое-какое внимание вашим непрерывным нареканиям! Да ведь это просто грубый прием конкурента!

И Томпсон замахал рукой с пренебрежительной беззаботностью. Однако недолго махал он. Бекер – будем отныне называть его настоящим именем – принял действительно свирепую мину, от которой застыло показавшееся на минуту веселое настроение неосторожного администратора.

– Здесь, – холодно произнес Бекер, – я такой же пассажир, как и другие, и, подобно другим, имею право заявить, что обкраден.

– Но зачем вы здесь? – раздраженно возразил Томпсон. – Кто заставил вас явиться сюда?

– Ах да, – отвечал Бекер, – уж не думаете ли вы, что мы спокойно дадим себя разорить? Почему я здесь? Чтобы видеть. И я видел. Я знаю теперь, что скрывается под безрассудными скидками, делаемыми господами вроде вас. Затем я рассчитывал еще на другое удовольствие. Вы, конечно, знаете историю того англичанина, который следовал за укротителем в надежде увидеть, как звери разорвут его?.. Так вот я проделываю то же самое. Томпсон скорчил гримасу.

– Только в одном разница между англичанином и мной – в том, что я и сам хочу запустить зубы! Если бы я не сдерживался, сударь, – заявил решительно Бекер, – то давно бы уже вызвал вас на ринг.

Гром рукоплесканий и криков «браво» грянул вокруг двух чемпионов. Возбужденный криками, Бекер принял классическую позу и сделал шаг вперед…

Томпсон хотел сделать шаг назад, но как было ему пробить человеческую преграду, окружавшую его со всех сторон?

– Господа! Господа! – тщетно просил он.

И Бекер, все наступавший, пожалуй, перешел бы от слов к делу… Вдруг пароход сильно встряхнуло и оглушительный свист донесся из машины.

Все, в том числе и оба противника, остановились, пораженные. К свисту примешались крики отчаяния; из отверстия, ведшего в машинное отделение, поднимался густой пар. Пароход остановился.

Капитан Пип первый бросился к месту несчастья, намереваясь спуститься в машинное отделение, когда на палубу выскочил кочегар, за ним другой, третий, все, по счастью, здоровые и невредимые.

Однако недоставало еще одного. Но он показался вскоре, поддерживаемый мистером Бишопом. Несчастный оказался очень пострадавшим от ожогов и издавал стоны страданий.

Когда мистер Бишоп опустил обожженного кочегара на палубу и выпрямился, то все присутствовавшие увидели, что он тоже получил ожоги груди и лица. Тем не менее он, казалось, не обращал на это внимания и, обернувшись к капитану, ждал, что тот скажет.

– Что такое случилось? – спросил Пип спокойным голосом.

– Несчастный случай! Я говорил вам, капитан, что из старого новое не сделаешь. Котел подался, к счастью, в своем основании и погасил топку.

– Можно починить?

– Нет, капитан.

– Хорошо, сударь, – сказал Пип, и пока пассажиры с мистером Флайшипом во главе хлопотали около пострадавших, взошел на вахтенный мостик и скомандовал обыкновенным своим тоном:

– Отдать грот! Отдать фок! Отдать все паруса! Потом, бросив взгляд на мистера Бишопа и на кочегара, которых в бесчувственном состоянии переносили в каюты, он обернулся к Артемону, которого никакое событие не могло удалить с обычного поста.

Капитан посмотрел на Артемона, и Артемон посмотрел на капитана. После обмена симпатизирующими взглядами капитан покосился по привычке, принятой им в важных обстоятельствах, и, осмотрительно сплюнув в море, сказал:

– Клянусь памятью матери, попали мы в перипетию, сударь!

Глава седьмая По воле ветра

На другой день в восемь часов утра капитан Пип сошел с вахтенного мостика, где провел ночь, и отправился проведать мистера Бишопа и кочегара. Оба пострадавших чувствовали себя лучше. Успокоившись на этот счет, капитан вошел в свою каюту и ровным почерком записал в корабельный журнал следующее: «11 июня. Снялись в 10 часов утра. Оставили Оротаву на Тенерифе (Канарские острова), направляясь в Лондон (Англия). Свернули с прямого пути согласно инструкциям арматора. Румб на запад. В полдень обогнули мыс Тено. Опознали остров Гаспаре. Направились на юг. В половине второго повернули на юго-запад; оставили остров Гомера с правого борта. В пять часов шли вдоль берега Железного острова. В половине седьмого обогнули мыс Рестинга на Железном острове. Экипаж обедал. В семь часов обед в кают-компании. В восемь часов против порта Наоса котел подался на три дюйма у основания, причем погас огонь. Мистер Бишоп, старший механик, получил ожоги лица, вынося кочегара, лишившегося чувств и получившего тяжелые ожоги. Мистер Бишоп считает порчу котла непоправимой. Травил все паруса, идя под северо-восточным пассатным ветром. В половине девятого повернул на другой галс.

12 июня. В два часа повернул на другой галс, в четыре часа – тоже. На рассвете увидел Железный остров приблизительно в двадцати милях к северу. Перевязал флаг. Зондировал, но не находил дна. Продолжаем дрейфовать, относимые северо-восточными пассатными ветрами. В девять часов, находясь милях в тридцати от Железного острова, отдался течению. Взял курс на юг к островам Зеленого Мыса».

Поставив последнюю точку, капитан вытянулся на своей койке и тихо уснул.

К несчастью, не все пассажиры «Симью» обладали подобной силой духа, позволявшей капитану Пипу передавать в таких кратких и простых выражениях столь зловещие события. Тем не менее все успокоилось благодаря хладнокровию капитана, в которого все инстинктивно верили.

Однако часть ночи большинство пассажиров провели на спардеке, обсуждая подробности этого происшествия и вероятные его последствия. В этих группах Томпсон, конечно, не был в почете. Ведь он не только бил по карману своих клиентов, но еще подвергал опасности их жизнь. Он с непростительной бессовестностью ради экономии набил ими – слова мистера Бишопа были в этом отношении верны – старый пароход, почти пришедший в негодность и потерпевший аварию к концу путешествия. Теперь легко объяснялись последовательные скидки, которые делались агентством, за которые глупо ухватилось столько простофиль.