– Может быть, это из-за взрыва?
Она подумала, наморщила нос.
– У нас все возможно. Нет, чтобы в местах будущих взрывов, так они…
– Ладно, у нас идиотов хватает не только в милиции.
Она поправляла и перепечатывала на своем пальмтопе текст договора, внося мои исправления, а я вернулся к своему ноутбуку. Некоторое время за спиной слышался легкий стук по клавишам, потом донесся вздох, то ли Барбос вздохнул, то ли Кристина, стук прервался.
Послышались шаги. Я чувствовал, как затылок мой начал нагреваться, это ее сиськи совсем близко. Осторожно скосил глаза, не поворачивая головы. Кристина смотрела на экран монитора, я видел по легкому подрагиванию ее глазных яблок, с какой скоростью хватает текст. Целыми блоками захватывает, уже через пару секунд протянула разочарованно:
– Разговоры, разговоры… Когда же у вас там до дела дойдет?
– До тела?
Она оживилась.
– Точно!.. Когда ваш герой, это же вы, верно?.. ухватит там меня за сиськи?.. Как вы написали, «вызывающе торчащие»?.. Ну так примите вызов!
Я ответил наставительно:
– Не все принимать нужно. У меня нет комплекса кавказца, которые считают, что женщины сочтут их никчемами, если не будут постоянно приставать к ним с сексуальными домогательствами. Я достаточно раскомплексован, так что не трясите передо мной ни сиськами, ни ягодицами… Нет-нет, трясите и дальше, но я хочу сказать, что это автоматом не спровоцирует меня на хватание!..
– …заваливание на постель, – продолжила она мечтательно, – срывание остатков одежды, грубое насилие… Эх, что делать, раз нельзя, то нельзя. Будем работать. Много, как говорят, вы работаете.
Будем работать, сказал и я мысленно. Работать, пробивая стену непонимания, тупости, нежелания включить в дело мозги, видеть в книге не только entertaintment, но и духовную пищу. Ведь я ее и так еще подготовил для усвоения: не сырую же даю, а порезал, поджарил, посыпал солью и перчиком, капнул соусом, чем же еще? Разве что пережевать?
Сколько раз было, что я описывал мир, который придет на смену нынешнему, который уже приходит, ростки проросли, только не вымахали в дерево и не зацвели, это вопрос времени, но читающие хохотали и говорили друг другу: вот прикололся, да? Вот забабахал сатиру на будущее!.. Вот высмеял, га-га!.. Это ж классная антиутопия!
Какая антиутопия, думал я хмуро, но помалкивал. Что сказать? Если мир будущего не нравится нынешнему человечку, то это, ясен пень, антиутопия. Даже если он в сто тысяч раз лучше, все равно антиутопия. А мир будущего – это когда машин больше и они крупнее, самолеты тоже больше и крупнее, телевизор ловит сто мильонов программ, да все с голограхвией, чтоб можно было и пощщупать, бабы еще доступнее и податливее… и все такое.
А если подумать, так ли уж люди прошлого или позапрошлого века рвались бы в наше время? Ну как бы дворяне посмотрели на то, что нельзя крепостных сечь на конюшнях, а девок таскать в постель по праву брачной ночи? А как бы сами крепостные приняли эту свободу от всего, когда не барин решает и отвечает за все, а надо отвечать самому? Наше время, лишенное сословных различий, показалось бы жуткой антиутопией и свободолюбивым декабристам, и деспотам-царям, и богобоязненному народцу.
Да и вообще… любой народ принимает только свое время, а любое будущее рассматривает лишь как продолжение настоящего, но без некоторых досадных мелочей настоящего: меньше болезней, легче работа, больше свободы, жратвы, власти, баб…
Лишь одиночки могут заглянуть дальше, но и они обычно шарахаются того, что видят.
Я стиснул челюсти. Нет, я не шарахаюсь. Я пройду через эти непроходимые чащи, через горы. И проломлю дорогу шириной с Окружную дорогу.
Телефон звякнул как-то вкрадчиво, осторожно. Я покосился на Кристину, взял трубку.
– Алло?
– Владимир Юрьевич, – прозвучал в мембране голос, сильный, уверенный, в то же время достаточно интеллигентный, чтобы я сразу представил на той стороны беспроводного провода подтянутого мужчину с посеребренными висками, представительного и даже воплощающего в себе какое-то очень важное ведомство. – Владимир Юрьевич, у нас к вам большая просьба… Я говорю по поручению главы ФСБ генерала Терентьева. Меня зовут…
Но еще раньше, чем он назвался, я уже вспомнил этот голос. И понял, почему сразу представил себе именно подтянутого с седеющими висками. Полковник Кричевский, начальник службы пресс-центра ФСБ, уполномоченный по связям с прессой и общественностью, он часто выступает по телевидению, объясняя действия наших спецслужб, постоянно оправдываясь, доказывая, опровергая, отрицая, снова оправдываясь…
Он выглядел именно подтянутым, спортивным, все еще моложавым, с красивыми седыми висками и благородным удлиненным лицом аристократа, но мне становилось его жалко, когда он мямлил, пытаясь объяснить действия своего начальства, явно нелепые даже для него самого.
– Слушаю вас, – ответил я как можно более небрежным голосом, хотя внутри все затряслось, как при землетрясении. – Я видел вас по жвачнику…
– По жвачнику?.. Ах да… Тогда мне легче объяснить проблему. Но очень хотелось бы сделать это с глазу на глаз. Назовите любое удобное для вас время. И место.
Начал хорошо, подумал я угрюмо. Это не прямое напористое: съезд такого-то числа, пришлем за вами машину. Здесь создают иллюзию, лестную для моего самомнения, для моей гордости, якобы от меня что-то зависит. Впрочем, не зря же именно он назначен руководить этим отделом. Хотя, признаться, руководит из рук вон плохо. С другой стороны, он – первый. До него вообще никто и никогда не смел разговаривать с прессой. С нею, как и с общественностью, разговаривали только в застенках Лубянки.
– Простите, – сказал я, – но ваши проблемы – это ваши проблемы. На фиг они мне?
Он сказал мягко:
– Мы живем в таком тесном мире, что скоро проблемы какой-нибудь Буркина-Фасо будут проблемами каждого россиянина. Уверяю, наши проблемы… вас тоже касаются. Я говорю с вами также, как и ваш читатель. Это правда!.. Кто-то из сотрудников принес одну вашу книгу, едва ли не силой заставил одолеть… а потом пошло, покатило… Теперь едва не деремся за каждый ваш роман.
– Спасибо, – сказал я.
– Честное слово!
– Спасибо, – снова сказал я. – Даже если у вас это чисто профессиональный интерес, все равно спасибо.
В трубке послышался короткий смешок.
– Как насчет бара напротив вашего дома? Вам стоит только выйти из подъезда, и уже через десяток шагов сядете за столик. Там у вас прохладно. Сразу и поговорим. Я могу приехать хоть через час. Как раз вторая половина бара будет в тени…
– Вы так хорошо знаете географию?