– Мы задержались, – объяснил Димка.
– Об этом я как-то догадалась, – усмехнулась бабушка. – Я просто устала взывать к вашей совести.
– О-очень нехорошо-о, – с постным видом протянула Елизавета Вивиановна, – вот умре-ет ваша бабушка…
– Типун тебе на язык, Лиза! – перебила Анна Константиновна. – Я сначала должна написать мемуары. А у меня еще с ними работы непочатый край. И вообще, что ты заладила: «Вот умрет, как умирала…»
Близнецы не сдержались и разом прыснули.
– Я вроде бы не сказала ничего смешного! – немедленно возмутилась Анна Константиновна.
– Да это мы так, – сказала Маша. – Не обращай внимания.
– Нет, не так! – охватил праведный гнев пожилую ученую даму. – Мне кажется, что весь мир сговорился против меня. Внуки постоянно опаздывают! Несчастная старуха Коврова-Водкина истерзала меня своими звонками по телефону… Кстати! – воскликнула Анна Константиновна. – Вы, наверное, еще не знаете самой последней новости.
– Неужели картину нашли? – разом встрепенулись близнецы.
– Ах, да при чем тут это! – поморщилась пожилая ученая дама. – Я совсем о другом. Несчастная полубезумная Наташа Коврова-Водкина сегодня приступила к собственным мемуарам!
– Ну, это мы знаем, – с полным равнодушием восприняли бабушкино сообщение близнецы.
– Откуда? – была порядком удивлена та.
– В библиотеке встретили Коврову-Водкину, – ответил Димка.
– И между прочим, под ручку с ее соседом, – добавила Маша.
– У этого человека просто ангельское терпение, – тут же отметила Анна Константиновна.
– Такие мужчины обычно до-олго не живу-ут, – внесла свою лепту в беседу Елизавета Вивиановна.
Анна Константиновна с неудовольствием покосилась на гостью. Близнецы поняли, что бабушка уже на пределе от многодневных похоронных разговоров.
– По-моему, Павиановне у нас жить осталось недолго, – прошептала Маша на ухо брату.
– Точно, – кивнул тот. – Бабка вот-вот взорвется.
– Вы меня совсем не слушаете! – повысила голос Анна Константиновна.
– Наоборот, слушаем, – откликнулась Маша. – Я только не понимаю, чего Ковровой-Водкиной от тебя-то нужно? Сидела бы да писала свои мемуары.
– Она советовалась, – исторгла многозначительный вздох бабушка.
– О чем советовалась? – спросил внук.
– С какого момента лучше начать мемуары. Когда Наташа появилась на свет или еще раньше.
– Как это раньше? – хором воскликнули внуки.
– Вот я то же самое у нее спросила, – продолжала Анна Константиновна. – А несчастная старуха мне отвечает, что прекрасно помнит себя в утробе матери. И вообще, по ее мнению, этот период определяет духовное развитие личности.
– Что же ты ей посоветовала? – с любопытством осведомилась Маша.
– Я посоветовала ей писать все, что вспомнится, – покровительственно изрекла бабушка. – А всю чушь издатели выкинут. Если, конечно, подобным бредом хоть кто-то заинтересуется. Она ведь, бедняжка, рассчитывает, что с ней, как и со мной, заключат договор.
– Конкуренция налицо, – шепнул Димка сестре.
Та тихо фыркнула.
– Нехорошо смеяться над старостью! – гневно воскликнула Анна Константиновна. – Наташа – замечательный человек. А то, что она немного безумна… У всех свои недостатки.
– Да мы, бабушка, ее очень любим! – заверили близнецы и в общем-то не погрешили против истины. С Ковровой-Водкиной у них сложились хоть и своеобразные, но весьма хорошие отношения.
– Я знаю, что надо посоветовать Натааше, – объявила Елизавета Вивиановна. – Пусть подробно опишет, как умира-ал ее первый муж. Это так интересно.
– На этот счет будьте спокойны, – скривила губы в усмешке Анна Константиновна. – Она опишет не только, как он умирал, но и как жил! Причем не только до смерти, но и после нее. На мистике сейчас все помешались, – с досадой добавила пожилая ученая дама.
– Ах, жи-изнь после сме-ерти! Это та-ак увле-ка-ательно, – словно не слышала своей собеседницы Елизавета Вивиановна. – А помните, Анечка, как умира-ал второй муж Наташи!
– И вспоминать не хочу! – решительно отказалась от продолжения похоронного разговора бабушка Димы и Маши. – Давайте скорее кончать с обедом, – поторопила она. – Меня ждет письменный стол.
После этого Елизавете Вивиановне ничего не оставалось, как заняться бифштексом. Димка и Маша тоже усиленно жевали. Во-первых, им хотелось есть, а во-вторых, они торопились как можно скорей попасть к Петьке и выяснить, какой план возник в его изобретательной голове.
Когда они наконец собрались в шалаше, Командор сказал:
– Сейчас мы с вами снова отправимся в больницу и предъявим Ростиславу Кузьмичу фотографию Геннадия.
– Поумней ничего придумать не мог? – посмотрел Димка на Петьку. – Во-первых, я лично видеть этого Ростислава больше не желаю. А во-вторых, кто, интересно, нас туда второй раз пустит? Разве забыл, что сегодня там было?
– Такое не забывается, Димочка, – покачала головой Маша.
– Вот именно, – проворчал брат. – Хочешь, чтобы нас вчетвером к Шмелькову доставили в качестве злостных хулиганов?
– Да как-то не очень хочу, – усмехнулся Петька. – Но у меня совершенно другой план.
– Не понимаю, какой тут еще может быть план, – сказал Димка.
– Сейчас ведь жарко, – исподволь начал Петька.
– Ну, – кивнул Димка.
– И дождя вроде в ближайшее время не предвидится, – указал на раскаленное зноем небо Командор.
– Ты что, готовишься в прогнозе погоды по ящику выступать? – не выдержал Терминатор.
– Как-нибудь обойдусь, – усмехнулся Петька. – Я просто имел в виду, что окна палаты Ростислава Кузьмича сейчас настежь распахнуты. А палата, как вы, наверное, помните, на первом этаже. Вот я и предлагаю залезть в нее через окно. Попадем по-тихому к Ростиславу и представим ему снимок Геннадия.
– И что ты от этого ждешь? – спросил Димка.
– Поглядим, как Ростислав отреагирует на светлый образ внучатого племянника Екатерины Филипповны, – объяснил Петька.
– Он скажет: «Убью», – без тени сомнения заявила Маша.
– Вопрос в том, как он это скажет, – продолжал Петька. – Я полагаю, что если они с Геннадием чем-то связаны или, например, тот пытался утопить Ростислава, то реакция будет не совсем такой, как на остальных людей, а гораздо сильнее.
– Тогда он уж точно нас прибьет, – испытывал сильные опасения Димка.
– Я-то надеюсь совершенно на другое, – покачал головой Петька. – Ростислав Кузьмич потерял память от шока. А, между прочим, один из методов лечения заключается как раз в том, что больного возвращают в критическую обстановку.