Двадцатого ноября над этой злополучной частью Ледовитого океана снова разразился шторм, похожий по своей силе на тот, что бушевал над островом месяц назад. Зимовщики, как и тогда, перестали выходить из дому и провели пять дней, запершись в форте Надежды.

13. ЧЕРЕЗ ЛЕДЯНОЕ ПОЛЕ

С 22 ноября погода стала, наконец, постепенно улучшаться. Неожиданно, в течение нескольких часов, буря утихла. Подул северный ветер, и термометр опустился на несколько градусов. Исчезли некоторые перелетные птицы, и появилась надежда, что температура станет такой, какой она должна быть в это время года в этих северных широтах. Зимовщикам пришлось пожалеть, что до сих пор не было морозов, как в прошлую зиму, когда ртуть в термометре падала до семидесяти двух градусов ниже нуля (-58°C).

Джаспер Гобсон решил больше не медлить с отъездом, и утром двадцать второго вся небольшая колония была готова покинуть форт Надежды и остров Викторию, смерзшийся теперь с окружающим пространством и тем самым соединившийся с американским континентом ледяным полем протяжением в шестьсот миль.

В половине двенадцатого утра, в пасмурный, но тихий день, озаренный великолепным северным сиянием, охватившим небо от горизонта до зенита, лейтенант Гобсон подал знак к отъезду. Собаки были запряжены в сани, три пары прирученных оленей тянули грузовые сани, и караван молча тронулся с места по направлению к мысу Майкл — тому пункту, где надо было перейти с острова на ледяное поле.

Они двинулись по краю лесистого холма, на восток от озера Барнет, но прежде, чем миновать его, каждый обернулся назад, чтобы взглянуть в последний раз на покидаемый навсегда мыс Батерст. При свете северного сияния на снегу вырисовывались глубокие следы полозьев и две-три белых черты, по которым можно было узнать ограду фактории. Кое-где белели отливавшие серебром пятна окон и вился над крышей тонкий дымок, последнее дыхание огня, готового угаснуть навеки. Таков был вид форта Надежды, стоившего стольких трудов, стольких усилий, теперь уже напрасных!

— Прощай, прощай, наш бедный полярный дом! — воскликнула миссис Барнет, последний раз помахав ему рукой.

И все, запечатлев в памяти это последнее воспоминание, охваченные грустью, молча двинулись в обратный путь на родину.

В час дня, обогнув трещину, которая из-за недостаточно холодной погоды осталась незамерзшей, отряд прибыл к мысу Майкл. До сих пор движение каравана проходило без особых трудностей, ибо поверхность острова Виктории была относительно ровной. Но совсем другое ожидало путников на ледяном поле, которое подверглось сильному сжатию ледовыми заторами с севера. На нем неизбежно должны были образоваться торосы, айсберги, целые горы льда, среди которых пришлось бы ценой большого напряжения и огромных усилий беспрестанно выбирать места, где можно было пройти.

К вечеру того же дня было пройдено несколько миль. Чтобы приготовить ночлег, прибегли к способу эскимосов и североамериканских индейцев и, пользуясь прекрасно приспособленными для этой цели снежными ножами и топорами, вырыли в ледяных глыбах «снежные дома». В восемь часов, после ужина, состоявшего из сушеного мяса, весь персонал фактории забрался в эти пещеры, где на самом деле гораздо теплее, чем можно предполагать.

Прежде чем заснуть, миссис Барнет спросила у лейтенанта, может ли он определить расстояние, пройденное ими от форта Надежды до места стоянки.

— Думаю, не больше десяти миль, — ответил Джаспер Гобсон.

— Десять из шестисот! — воскликнула миссис Барнет. — Но если исходить из этого расчета, то, чтобы преодолеть расстояние, отделяющее нас от американского материка, понадобится три месяца!

— Да, сударыня, три месяца, если не больше, — ответил Джаспер Гобсон, — но мы не можем передвигаться быстрее. Ведь перед нами не те ледяные долины, что отделяют форт Релайанс от мыса Батерст, по которым мы мчались в прошлом году, а раздавленное сжатием, деформированное и почти непроходимое ледяное поле! Я готов ко всем трудностям, связанным с этой нашей попыткой, только бы нам преодолеть их! Во всяком случае, задача не в том, чтобы дойти быстро, а в том, чтобы дойти благополучно, и я буду считать себя счастливейшим человеком, если на перекличке по возвращении в форт Релайанс все наши спутники окажутся налицо. Если нам удастся через три месяца ступить на землю в каком-нибудь пункте американского континента, мы, сударыня, должны будем возблагодарить судьбу!

Ночь прошла спокойно, но Джаспер Гобсон провел ее без сна. Ему казалось, что там, где расположился его отряд, слышен какой-то зловещий треск, указывавший на слабое сцепление частей ледяного поля. Для него было очевидно, что это огромное ледяное поле не плотно спаяно и на нем осталось много трещин. Это обстоятельство создавало неуверенность в том, что можно будет добраться до континента. Впрочем, перед тем как пуститься в дорогу, лейтенант обратил внимание, что пушные звери и хищники продолжают бродить в окрестностях фактории; раз животные не ушли в южные области с менее суровым климатом, где они могли бы провести зиму, — это означало, что инстинкт предупреждал их о препятствиях, которые они встретили бы на своем пути. Тем не менее, пытаясь доставить маленькую колонию на родину, лейтенант Гобсон устремился через ледяное поле и поступил разумно. Необходимо было сделать эту попытку уйти с острова до весеннего движения льдов, даже рискуя Потерпеть неудачу и возвратиться назад. И, покидая форт, Джаспер Гобсон лишь исполнял свой долг.

На следующий день, 23 ноября, отряд не мог пройти и десяти миль в восточном направлении, — так невыносимы стали трудности передвижения. Ледяное поле было до того изломано, что видны были все его наслоения — нагроможденные друг на друга ледяные пласты, втиснутые мощным ледовым затором в гигантскую воронку Ледовитого океана. Отсюда и возникло это столкновение льдин, это скопление айсбергов, напоминавшее груду гор, которые бессильная рука уронила на эти пространства, а они, падая, превратились в обломки.

Понятно, что караван, состоящий из саней, запряженных собаками и оленями, не мог пройти по этим глыбам; тем более нельзя было проложить себе путь через торосы с помощью простого топора или снежного ножа. Ледяные горы были самой различной формы, и их скопления напоминали развалины разрушенного города. Многие из них поднимались на триста-четыреста футов над уровнем ледяного поля, а на них, взгромоздившись одна на другую, качались огромные глыбы льда, только и ждавшие какого-нибудь сотрясения, толчка или даже простого колебания воздуха, чтобы, потеряв равновесие, лавиною рухнуть вниз.

Поэтому, огибая эти ледяные горы, нужно было проявлять величайшую осторожность. Было приказано во время этих опасных обходов не повышать голоса и не подгонять упряжек щелканьем бича. И такие меры вовсе не были преувеличенными, ибо малейшая неосторожность грозила серьезной катастрофой.

На обход препятствий, на поиски дороги уходило бесконечно много времени; люди изнемогали от усталости и напряжения и почти не продвигались вперед: делали десять миль в обход, чтобы пройти одну милю на восток. Все же под их ногами пока еще была твердая поверхность.