– И да и нет, господин Аронакс, – отвечал мне капитан, по-видимому, в совершенстве изучивший «свое Красное море». – То, что не представляет опасности для современного судна, хорошо оснащенного, солидно построенного, вольного избирать тот или иной путь благодаря паровым двигателям, было чревато всякого рода опасностями для судов древних мореплавателей. Надобно вообразить себе этих первых мореходцев, пускавшихся в плавание на утлых дощатых барках, скрепленных пальмовыми вервиями, проконопаченных древесной смолой и смазанных жиром дельфина! У них не было никаких приборов для определения курса корабля, они плавали по воле ветров и течений малоисследованных морских пространств! В этих условиях кораблекрушения были, и не могли не быть, обычным явлением. Но в наши дни пароходы, которые курсируют между Суэцким перешейком и морями Южного полушария, не имеют причины опасаться гневливости Красного моря, несмотря на противные муссоны. Капитаны и пассажиры не приносят уже перед отплытием искупительных жертв и по возвращении, увешанные гирляндами цветов, с золотыми повязками на голове, не спешат в храмы благодарить богов за благополучное окончание путешествия!
– Верно, – сказал я. – И мне кажется, что пар убил чувство благодарности в сердцах моряков. Вы, по-видимому, основательно изучили это море, капитан! Не скажете ли вы, почему его называют Красным?
– По этому поводу, господин Аронакс, существует много различных толкований. Угодно вам знать мнение одного летописца четырнадцатого века?
– Прошу вас!
– Старый фантазер уверяет, что название «Красное» было дано морю после перехода израильтян, когда преследовавший их фараон погиб в его водах, сомкнувшихся по словам Моисея:
И в знак, что чудо совершилось,
В багрец все море претворилось,
И ныне, чудо поминая,
То море Красным называют.
– Толкование поэта! – отвечал я. – Но в данном случае, капитан Немо, на слова поэтов я не полагаюсь.
– Видите ли, господин Аронакс, по моему мнению, название «Красное море» является переводом еврейского слова «Edom». И древние дали такое наименование этому морю благодаря особой окраске его вод.
– Однако я не вижу какой-либо особой окраски, – сказал я. – Воды, как и во всех морях, прозрачны и не имеют красноватого оттенка.
– Совершенно верно! Но, войдя в глубину залива, вы заметите одно странное явление. Однажды мне случилось видеть в бухте Тор, как вода стала такой красной, точно передо мной было озеро крови.
– Чем же объясняется такое явление? Присутствием микроскопических красящих водорослей?
– Именно! Это результат выделения микроскопических растений, известных под названием триходесмий. Чтобы покрыть пространство в один квадратный миллиметр, потребуется сорок тысяч таких организмов. Вам тоже доведется, может быть, наблюдать это явление, когда мы войдем в бухту Тор.
– Стало быть, капитан Немо, вы не впервые плаваете по Красному морю на борту «Наутилуса»?
– Не впервые, сударь!
– Вы упомянули о переходе израильтян через Красное море и о катастрофе, постигшей египтян. Позвольте вас спросить, капитан, вы не полюбопытствовали исследовать под водами место этого замечательного исторического события?
– Нет, господин профессор, и по вполне понятной причине.
– А именно?
– То самое место, где Моисей якобы прошел со своим народом, так обмелело, что верблюды проходят по нему, едва замочив ноги. Вы понимаете, что для моего «Наутилуса» тут слишком мелководно.
– А это место? – спросил я.
– Находится немного повыше Суэца, в рукаве, который в те времена, когда Красное море простиралось до Горьких Озер, представлял собою глубокий лиман. Будь то легенда или истинное событие, но, по преданию, именно тут прошли израильтяне, следуя в Обетованную землю, и войско фараона погибло на этом самом месте. Я думаю, что при археологических раскопках нашлось бы множество египетского оружия и прочих инструментов.
– Надеюсь, что археологи рано или поздно предпримут такие раскопки. Дайте только открыть Суэцкий канал, и вы увидите, какие тут понастроятся города! Ну, а для такого судна, как «Наутилус», такой канал совершенно бесполезен!
– Несомненно! – сказал капитан Немо. – Но канал полезен для всего мира. Древние хорошо понимали, как важно для торговых сношений установить сообщение между Красным и Средиземным морями. Но они не догадались прорыть Суэцкий перешеек, а избрали более длинный путь, соединив Нил с Красным морем. Весьма вероятно, что работы по прорытию канала были начаты, если верить преданиям, при фараоне Сезострисе. Но достоверно известно, что уже в шестьсот пятнадцатом году до нашей эры фараон Нехо (Necos) предпринял работы по проведению канала, несущего воды Нила в Красное море через ту часть египетской низменности, которая обращена к Аравии. При сооружении канала исходили из того расчета, что суда могли бы пройти от Нила до Красного моря в четыре дня, а ширина его была бы такова, что две триремы могли бы рядом плыть по нему. Строительство канала продолжалось при Дарий, сыне Гистаспа, и закончилось, надо полагать, при Птоломее Втором. Страбон видел суда, проходившие по каналу; но недостаточная глубина канала, начиная от Бубаста и до самого Красного моря, ограничивала срок навигации весенними месяцами, связанными с разлитием Нила. Канал служил торговой артерией до века Антонинов. Потом канал пришел в упадок, обмелел и стал несудоходным. По повелению Халифа Омара он был восстановлен; и, наконец, в семьсот шестьдесят первом или в семьсот шестьдесят втором году был окончательно засыпан Халифом Аль-Манзором с целью прекратить подвоз продовольствия для войск восставшего против него Мохаммеда-бен-Абдуллаха. Генерал Бонапарт во время своего египетского похода напал на следы этого канала в пустыне возле Суэца и, застигнутый приливом, едва не погиб тут, в нескольких часах пути до Гаджерота! И на том же самом месте, где Моисей раскинулся лагерем тому три тысячи триста лет назад!
– Ну, что ж, капитан! То, что не удалось сделать древним, а именно, соединить между собою два моря и тем самым сократить на девять тысяч километров путь из Кадикса в Индию, сделает Лессепс. Может статься, он обратит африканский материк в огромный остров!
– Да, господин Аронакс, вы имеете право гордиться своим соотечественником! Этот человек делает честь нации, и даже в большей степени, чем самые прославленные капитаны! Он начал, как и многие, с треволнений и неудач, но все же восторжествовал, ибо у него гениальная воля! Грустно думать, что творение, которое могло быть достоянием международным и гордостью целого государства, создано энергией одного человека! Честь и слава Лессепсу!
– Честь и слава великому гражданину! – сказал я, удивленный выспренностью тона капитана Немо.
– К сожалению, – продолжал капитан, – я не могу показать вам Суэцкий канал, но послезавтра, когда мы войдем в Средиземное море, вы увидите длинную линию дамб у Порт-Саида.
– В Средиземное море? – вскричал я.