В то время как Гленарван и майор делали свои наблюдения, в ветвях омбу раздались выстрелы, сопровождаемые почти столь же шумными криками радости. Высокий голос Роберта сливался с басом Паганеля. Неизвестно, кто из них больше был ребенком. Охота, по-видимому, обещала быть удачной и сулила роскошные кушанья. Вернувшись к костру, майор и Гленарван с удовольствием поздравили Вильсона с одной прекрасной идеей. Этот славный моряк при помощи булавки и бечевки затеял рыбную ловлю, и результаты ее были изумительны: несколько дюжин маленьких рыбок «мохоррас», вкусных, как корюшка, трепетали, брошенные на его пончо, обещая путешественникам изысканное блюдо.
В это время спустились охотники. Паганель осторожно нес яйца черных ласточек и связку воробьев, которых он собирался подать за обедом под видом жаворонков. Роберт же ловко подстрелил несколько пар «хильгуэрос»: эти маленькие желто — зеленые птички очень приятны на вкус, и на них большой спрос на рынке в Монтевидео. Паганель, знавший пятьдесят один способ приготовления яиц, на этот раз мог только испечь их в горячей золе костра. Тем не менее меню получилось разнообразное и изысканное. Сушеное мясо, крутые яйца, жареные «мохоррас», воробьи и «хильгуэрос» составили незабываемую трапезу.
За едой весело беседовали. Паганеля превозносили и как охотника и как повара. Он принимал эти похвалы со скромностью заслужившего их человека.
Затем он начал забавный рассказ о бесконечной, по его словам, чаще ветвей приютившего их омбу.
— Нам с Робертом казалось, что мы охотимся в настоящем лесу, — рассказывал он. — Одно время я даже стал опасаться, что мы заблудимся: представьте, я никак не мог найти дорогу! Солнце уже склонялось к западу. Тщетно искал я наши следы. Голод жестоко давал себя чувствовать. Уже из темной чащи доносилось рычанье диких зверей… то есть нет, я ошибся… здесь нет диких зверей, и я очень сожалею об этом!
— Как, — спросил Гленарван, — вы жалеете, что здесь нет диких зверей?
— Конечно, жалею!
— Но они свирепы…
— С научной точки зрения они вовсе не свирепы, — возразил ученый.
— Ну уж извините, Паганель! — вмешался майор. — Вы никогда не заставите меня уверовать в полезность диких зверей. Какой от них толк?
— О, майор! — вскричал Паганель. — Но они необходимы для классификации: отряды, семейства, роды, виды…
— Велика польза, нечего сказать! — сказал Мак-Наббс. — Я бы без этого вполне обошелся. Будь я с Ноем во время потопа, я бы уж, конечно, не дал этому неблагоразумному патриарху посадить в ковчег по паре львов, тигров, пантер, медведей и других зверей, столь же зловредных, сколь и бесполезных.
— Вы бы это сделали? — спросил Паганель.
— Сделал бы.
— Вот как? Но с зоологической точки зрения вы были бы неправы.
— Зато прав с человеческой точки зрения, — ответил Мак-Наббс.
— Это возмутительно! — воскликнул ученый. — Я бы, наоборот, заставил Ноя взять с собой в ковчег и мегатериев, и птеродактилей, и вообще всех допотопных животных, которых мы, к несчастью, теперь лишены…
— А я вам говорю, — возразил Мак-Наббс, — что Ной прекрасно поступил, оставив их на произвол судьбы, если, конечно, они в самом деле жили в его время.
— А я вам говорю, — упорствовал Паганель, — что Ной поступил дурно и на веки вечные заслужил проклятия ученых.
Слушая этот спор Паганеля и майора о старике Ное, окружающие не могли не хохотать. У майора, никогда в жизни ни с кем не спорившего, происходили, вопреки всем его принципам, ежедневные стычки с Паганелем. Очевидно, ученый обладал особой способностью выводить его из равновесия.
Гленарван, по своему обыкновению, вмешался в спор.
— Стоит или нет об этом сожалеть с научной или человеческой точки зрения, — сказал он, — но нам нужно примириться с отсутствием диких зверей. Да, конечно, Паганель и не мог надеяться встретить их в таком воздушном лесу.
— А почему бы и нет? — отозвался ученый.
— Дикие звери на дереве? — удивился Том Остин.
— Ну конечно! Американский тигр — ягуар, когда его окружат охотники, обыкновенно спасается от них на деревьях. И одно из таких животных, захваченное наводнением, вполне могло найти убежище на ветвях омбу.
— Все же, надеюсь, вы ягуара не встретили? — спросил майор.
— Нет, хотя и обошли весь «лес». А жаль! Вот была бы чудесная охота! Ягуар — свирепый хищник! Одним ударом лапы он сворачивает шею лошади. Если ему доведется однажды отведать человечьего мяса, он снова алчет его. Больше всего он любит индейцев, потом идут негры, потом — мулаты, а потом — белые.
— Я рад, что занимаю только четвертое место.
— Это только доказывает, что вы безвкусны.
— Очень рад! — парировал майор.
— Но это унизительно, — невозмутимо продолжал Паганель, — ведь белый человек считает себя лучше всех других. Очевидно, ягуары не разделяют этого мнения.
— Как бы там ни было, друг Паганель, — сказал Гленарван, — поскольку среди нас нет ни индейцев, ни негров, ни мулатов, я очень рад отсутствию ваших милых ягуаров. Наше положение все-таки не так приятно…
— Не так приятно? — воскликнул Паганель, набрасываясь на эти слова, которые могли дать новое направление спору. — Вы жалуетесь на свою судьбу, Гленарван?
— Конечно, — ответил Гленарван. — Неужели вам так удобно на этих довольно-таки жестких ветвях?
— Никогда не чувствовал себя лучше даже в своем собственном кабинете! Мы живем, как птицы: распеваем, порхаем… Я начинаю думать, что люди предназначены для жизни на деревьях.
— Им не хватает лишь крыльев, — вставил майор.
— Когда-нибудь они сделают их себе.
— А пока, — сказал Гленарван, — позвольте мне, милый друг, предпочесть этому воздушному обиталищу усыпанную песком дорожку парка, паркетный пол дома или палубу судна.
— Видите ли, Гленарван, — ответил Паганель, — нужно уметь мириться с обстоятельствами: хороши они — тем лучше; плохи — надо не обращать на это внимания… Я вижу, вы жалеете о комфорте своего замка.
— Нет, но…
— Вот Роберт, я уверен, совершенно доволен, — не дал договорить Гленарвану географ, желая привлечь на свою сторону хоть одного приверженца.
— О да, господин Паганель! — весело воскликнул Роберт.
— В его возрасте это естественно, — заметил Гленарван.
— И в моем тоже, — возразил ученый. — Чем меньше удобств, тем меньше потребностей, а чем меньше потребностей, тем человек счастливее.
— Ну вот: теперь Паганель поведет атаку на богатство и роскошь, — заметил Мак-Наббс.
— Ошибаетесь, майор, — отозвался ученый. — Но если хотите, я расскажу вам по этому поводу маленькую арабскую сказку — она как раз мне вспомнилась.