— Врет он, не верьте ему! — проверещала химичка. — Они надо мной издеваются! Пашков передает Ахметову сведения!
— Какие сведения? — насторожился Арсений Владимирович.
— По экологии! — изловчившись, сумела расстегнуть еще одну пуговицу на рубашке Марата химичка.
— Пашков? — тщетно пытался оттеснить ее в сторону Михаил Петрович.
— Вообще этот может, — тесня из последних сил Алевтину Борисовну, подтвердил Арсений Владимирович.
Всем в две тысячи первой школе было известно: изобретательную Лешкину голову постоянно распирает от очень рискованных замыслов. При их осуществлении уже множество раз страдали как педагоги, так и ученики.
— Ну почему, как что-нибудь плохо, так обязательно я? — пылая от праведного гнева, вскочил на ноги Пашков.
— Если нет передатчика, пусть Ахметов разденется и докажет! — закричала химичка.
— Раздеться? Совсем? — готовы были вылезти из орбит глаза у Марата.
Директор и заместитель, изловчившись, сумели наконец оторвать Алевтину Борисовну от мальчика и мужественно препятствовали вполне возможному повторению атаки.
— Не раздевайся, Марат, — советовал с места Темыч. — Это нарушение прав человека.
— Вот именно! — вспыхнул Ахметов. — Нарушение!
— А если, скажем, только до пояса, то никакого нарушения вроде как бы не будет, — пытался достигнуть компромисса Арсений Владимирович.
— Нет, это форменное безобразие так унижать ученика! — вмешался Женькин папа.
— Насчет безобразия помолчали бы уж, господин хороший! — немедленно обратила на него гнев Алевтина Борисовна. — Лучше бы в класс не врывались с бараном на поводке.
И учительница истерически захохотала.
— Эк ее разобрало-то, Петрович, — с тревогой посмотрел на начальника доблестный заместитель.
— Пойдемте-ка лучше ко мне в кабинетик, — вкрадчиво проговорил Михаил Петрович. — Чайку там разного выпьем, И спокойненько все обсудим!
— Пожалуй, вы правы, — неожиданно тихим голосом отозвалась химичка.
— Вот и ладненько.
И, подхватив Алевтину Борисовну под руку, Михаил Петрович потащил ее в коридор. "Уже на выходе он повернулся к заместителю:
— А ты, Арсений Владимирович, как следует разберись в происшествии. Лучше даже совместно с их классным руководителем.
— Есть разобраться, Петрович! — по-военному четко принял команду бывший кадровый офицер.
Вскоре прозвенел звонок, и обсуждение конфликта перенеслось на историю, которую вел любимый классный руководитель всех бывших «вэшников» Андрей Станиславович. Вадик Богданов не преминул по этому поводу заявить:
— Будет теперь за своих любимчиков отдуваться.
На беду Вадика слова его достигли слуха Марата Ахметова.
— Какие-нибудь проблемы? — подступил он вплотную к новенькому.
— "У меня нет, — отозвался с кривой ухмылкой Богданов. — Все проблемы вроде тебе одному достались. Ну и, возможно, еще Пашкову.
— Знаешь что, парень, — сказал Марат. — Ты не буди во мне зверя.
— Ах, как страшно, — дернул плечом Богданов.
Марат уже собирался открыть боевые действия, но увидал, что со стороны учительской приближается в обществе заместителя директора по хозяйственной части Андрей Станиславович. Лицо классного руководителя было мрачно.
— Потом поговорим, — тоном, не предвещающим ничего хорошего, пообещал Марат. — Все равно у нас сейчас настоящей беседы не выйдет.
Вадик снова пожал плечами и хотел войти в класс. Но Марат, отпихнув его, пролез первым.
— Только после меня, — назидательно произнес он.
Остальные ученики уже были в классе. Моя Длина, как всегда на уроках Андрея Станиславовича, устроилась на первой парте против его стола. И заранее приняла очень романтическую, по ее мнению, позу.
В свои тридцать шесть лет классный руководитель десятого «Б» Андрей Станиславович был моложав, строен, носил длинную пышную шевелюру и одевался, за редким исключением, соответственно авангардным тенденциям молодежной моды. Кроме того, он ездил на подержанном мотоцикле «Харлей Дэвидсон». Постоянно покупал модные диски, которые с удовольствием давал слушать и переписывать всему классу. И обладал множеством других замечательных качеств, которые позволили Лешке Пашкову еще в пятом классе сказать, что Андрей у них — «крутой мужик».
Учителем Андрей Станиславович стал не совсем обычным путем. После десятого класса ему хотелось заняться классической филологией. Однако на вступительных экзаменах в университет он срезался. Зато попал в армию. И не просто, а прямиком в Афганистан. Там как раз тогда только что началась война. Андрей Станиславович умудрился пройти ее без единого ранения. Однако впечатлений у него оказалось достаточно.
Вернувшись в Москву, бывший десантник Андрей Пирогов твердо решил: если есть ему смысл что-то делать дальше, значит, он должен учить детей. И не чему-нибудь, а истории. Поэтому, окончив педагогический институт, он пришел работать в школу номер две тысячи один, где сам учился.
Выбор места работы скрывал еще одну цель. В этой же школе преподавала математику бывшая одноклассница Андрея — Светлана. В конце десятого класса у них начался бурный роман. Когда же Андрей попал в армию, Светлана неожиданно вышла замуж. Теперь роман у них возник снова. Продвигался он с переменным успехом. Год назад дело даже шло к свадьбе. Однако потом Андрей и Светлана так сильно поссорились, что весь прошлый учебный год едва кивали друг другу при встрече. И вот теперь у них вроде бы снова стали налаживаться отношения.
Остатки бурного содружества «В» очень радовались за учителя. Группировка Вадика Богданова отпускала по этому поводу глупые шуточки. А Моя Длина сгорала от ревности. Правда, она не раз с уверенностью повторяла Кате и Тане: «Все равно Андрюша со Светкой поссорится. Такая, как она, ему не пара. Андрюше нужна умная жена с положением в обществе». Разумеется, при этом Моя Длина имела в виду себя.
Однако сегодня даже Школьникова, едва взглянув на вошедшего Андрея Станиславовича, мигом забыла о романтической позе. Лицо учителя было чернее тучи. Очки съехали на кончик носа. А пшеничные усы грозно топорщились.
— Что вы себе позволяете, негодяи? — окинул он строгим взглядом класс. — Особенно ты, Ахметов, хорош! Никак не ожидал! И зачем я только за тебя поручился. И с отцом, между прочим, твоим целый час разговаривал.
— Вот кто, значит, моего предка сломал! — с восторгом поглядел на классного руководителя Марат.
— Лучше скажи, зачем Алевтину довел? — продолжал его отчитывать учитель.
— Он не доводил! — вступился Пашков. — Это Алевтина его довела. И чуть не раздела.
— Факт раздевания имел место, — вынужден был подтвердить Арсений Владимирович.