— Так ничего и не поняли? — спросил тот.
— Нет, — честно признался Олег.
— Едем все! — закричал Пашков. — Только, конечно, без девочек.
— Значит, уже не все, — усмехнулась Катя.
— Не мешай ему! — уже в полном раже прыгал Женька вокруг Пашкова.
— Компания собирается сугубо мужская, — с важностью продолжал тот.
— Да мы как-то особо и не претендуем, — отвечала Таня за себя и за Катю.
— И правильно! — одобрил такую позицию девочек Пашков. — Меньше будет проблем.
— А я претендую! — выкрикнул Женька.
— А как вы до Питера добираться будете? — хмуро взглянул Темыч на Пашкова. — Это же кучу денег надо потратить.
— Ни фига не надо! — закричал Лешка.
— Ясненько, — произнесла нараспев Катя. — Пашков предлагает в Питер пешком идти. Так сказать, эксперимент на выживание.
— Я не пойду, — воспротивился Темыч. — Столько дней пешком, — прикинул он мысленно расстояние от Москвы до Питера. — Что я вам, Лев Толстой какой-нибудь?
— Почему Лев Толстой? — спросили остальные.
— Ну, он же на старости лет попер пехом из Ясной Поляны куда глаза глядят, — отозвался Темыч. — Вот и помер. А мне, лично, жизнь еще дорога.
— Темику страшно. Темик к мамочке хочет, — с издевкой изрекла Катя.
— Мне вообще никогда ничего не страшно! — немедленно выпятил впалую грудь Тема.
— Значит, Темочка, не боишься, как Лев Толстой? — прыснула Катя.
Темыч надулся. Повторять пеший подвиг престарелого корифея русской литературы ему совсем не хотелось. И вообще, он в свое время понял, что толстовство — совсем не его стихия. Но Катины издевки смешали все его карты. Если он откажется от совершенно, по его мнению, идиотского плана Пашкова, Катька еще долго будет над ним подтрунивать. Словом, альтернативы у Темыча не оставалось.
— Ладно, Лешка. Я согласен, — без особого воодушевления проговорил он. — Когда
выходим?
— Не выходим, а выезжаем, — уточнил Пашков.
— На чем? — удивился Темыч.
— На поезде. В пятницу после уроков, — горделиво заулыбался Пашков.
— На каком еще поезде? — ужаснулся экономный Тема. — Это же кучу денег надо потратить.
— «Это же целый капитал!» — насмешливо процитировала Катя рекламу стирального порошка.
— Забудьте о капиталах! — решительно рубанул воздух ладонью Лешка. — Говорю же! Есть план. А у Пашкова все четко. Вчера вместе с Мичманом целых полдня разрабатывали.
— Ну, если у этого Мичмана получается так же четко, как у тебя… — схватилась за голову Таня.
Остальных тоже охватила тревога.
— Мичман — это голова! — оскорбленно воскликнул Пашков. — Он всех футболистов «Динамо» лично знает!
— Сильный аргумент в пользу плана, — покачала головой Катя.
— А я о чем! — не почувствовал иронии Пашков. — Мичман на что уж стреляный воробей, но как план мой увидел, тут же сказал…
— Чего он сказал? — не дослушав, вклинился Женька.
— Сказал, что ему до меня далеко! — растянулся рот до ушей у Пашкова.
— Бедный наивный Мичман! — с трагикомическим видом произнесла Катя. — Чует мое сердце, — покосилась она на Темыча. — Не доедете вы до Питера.
— А ты не каркай, — буркнул Темыч.
Собственно, он и сам не был уверен в успехе поездки. И проклинал себя на чем свет стоит, что так легко согласился составить Лешке компанию. «Смейся, смейся, — угрюмо взирая на Катю, размышлял он. — Вот не вернемся оттуда, тогда запоешь по-другому».
Стоило Темычу об этом подумать, как он живо представил себе собственные похороны, центральной фигурой на которых была, конечно же, безутешная Катя с неимоверно огромным букетом роз.
«Кучу денег ухлопала, но поздно! — позлорадствовал почти мертвый Темыч. — Умела бы ценить при жизни, я, может, остался бы жив».
Последнюю фразу он случайно произнес вслух. Друзья зашлись от хохота.
— Кажется, Тема у нас готовится к трагической гибели, — не преминула отметить Катя.
— Какая гибель! — возмутился Пашков. — Наоборот, очень жизненное путешествие получится. Поболеем за «Динамо», Питер посмотрим, и назад.
— Вот именно! — подхватил Женька. — Не обращай, Лешка, на него внимания, — указал он пальцем на Темыча. — Ему вечно мерещится самое худшее.
Темыч угрюмо молчал. Олег с задумчивым видом протер носовым платком очки и, вновь водрузив их на нос, обратился к Лешке:
— Интересно, каким это образом вы собираетесь съездить в Питер и обратно, если ты говоришь, что денег не нужно.
— Деньги вообще-то нужны, — отозвался Лешка.
— Начинается, — мрачно произнес Темыч. — Типичный рекламный трюк. Сперва вроде все на халяву. А потом выкладывай денежки.
— Ты меня недослушал, — с укором изрек Пашков. — Деньги нужны, но только на еду. Не можем же мы два дня голодать.
— Жрать обязательно нужно! — немедленно выкрикнул вечно голодный Женька. — Кстати, Олег, может, чего похаваем, а? — добавил он вкрадчивым голосом.
— Этому бы только есть, — сказал Тема. — Ты на большой перемене, по-моему, полбуфета скупил.
— Подумаешь, каких-то шесть булочек с соком! — отмахнулся Женька.
— Потерпишь, — строго поглядел на него Олег. — Вот с Лешкой разберемся, тогда и перекусим.
Женька покорно уселся в кресло.
— Ну, что ты там напридумал? — вновь обратился Олег к Пашкову.
— Сейчас увидишь, — пошел в переднюю Лешка.
Вернулся он со сложенной во много раз плотной бумагой.
— Что это? — полюбопытствовали друзья.
— Освобождайте журнальный столик, — распорядился Лешка. — Сейчас все сами поймете.
— Освобождаем! — Женька хотел разом смахнуть на пол все, что находилось на столике.
— Не вздумай! — успел помешать ему Олег. — Мало ты мне всего тут переколотил.
За долгие годы дружбы Женька и впрямь успел лишить Беляевых-старших множества дорогих их сердцам предметов, типа цветочных ваз, чашек, глиняных статуэток, которые заботливо расставила по гостиной Нина Ивановна, и даже любимого торшера Бориса Олеговича. Доставалось, конечно, за все разбитые вещи Олегу.
— Сейчас тут нет ничего бьющегося, — невозмутимо ответил Женька. — А книгам ничего не сделается, если их на пол смахнуть.
Впрочем, девочки уже аккуратно переложили журналы и книги на стенку. Лешка развернул лист. Он занял весь журнальный столик.
— Ого! — изумленно вгляделись друзья во множество стрелок, извилистых линий и каких-то значков.