— Правильно, — улыбнулся Олег. — А художник заметил, что они возле дома крутятся, и дал знать своим знакомым.
— Которые улизнули перед самым их носом, — добавила Таня.
— Поэтому он и боится бритых парней, — дошло до Кати. — Максиму кажется, что его преследуют. А бандиты его вообще не знают.
— Именно, — очень тихо и медленно произнесла Таня. — Иначе они бы его на Сретенке заметили.
— Или дождались бы возле квартиры, — сказал Тема.
— В том-то и дело, что они действуют наугад, — принялся тщательно протирать носовым платком очки Олег. — Просто они засекли «Шевроле» возле подъезда. А дальнейшее для них покрыто мраком. Остается неясным только одно. Почему эти, на «Шевроле», не пустились на поиски бронзового льва?
— Мы-то откуда знаем, пустились или не пустились, — возразил Темыч. — У нас же в этом дворе не круглосуточное дежурство.
— Пожалуй, ты прав, — согласился Олег. — Они могли уже сто раз там все облазить.
— Или Максима попросили, — сообразила Таня. — Он там живет. Ему удобней всего.
— Тем более он может и не знать, какая это на самом деле ценность, — сказал Пашков. — Ему просто сказали, что у них статуэтка выпала из ящика. Мол, ничего ценного, но дорога, как память.
— Жаль, в этом дворе никто не живет, — вздохнула Таня. — Иначе можно было бы расспросить, не появлялся ли больше синий «Шевроле».
— Вот он-то как раз, я думаю, больше не появлялся, — с уверенностью проговорил Олег. — Кому охота лезть в петлю.
— Они и так без памяти рады, что успели унести ноги, — сказала Катя.
— Все равно, если они промышляют антиквариатом, то бронзового льва будут искать, — не сомневался Женька.
— Если он не поддельный, — снова принялся за свое Темыч.
Скоро все поняли: пока не установлено, что это за бронзовый лев, любая версия повисает в воздухе. Впрочем, если знакомый Веры Андреевны и впрямь завтра вернется в Москву, ждать осталось не так уж долго.
— А может быть, завтра, вместо диспансеризации, рванем к художнику? — предложил Женька. — Надо же нам когда-нибудь его застать дома.
— Нет, — покачал головой Олег. — Нас же Андрей просил не отлынивать.
— И состояние здоровья лишний раз проверить совсем не мешает, — сел на любимого конька Темыч. — Кстати, самое главное, профилактика. С запущенными болезнями бороться труднее, чем когда их выявишь в самом начале.
— Ну началось, — со страдальческим видом произнесла Катя.
— Действительно, Темыч, — поморщился Женька. — Сдалась нам эта поликлиника. Мы и так все тут здоровые.
— Знаю я, чего ты боишься, дяденька молодой человек! — прыснула Катя.
— Да ну вас! — отмахнулся Женька.
Компании с Большой Спасской было известно: больше всего на свете Женька боится, когда ему прокалывают палец для анализа крови. Поэтому на любое обследование его приходилось тащить чуть ли не насильно.
— Вы как хотите, а я, пожалуй, лучше в этом дворе подежурю, — продолжал он. — А потом вы после диспансеризации ко мне подтянетесь.
— Нет, — решительно возразил Олег. — Сходишь как миленький в поликлинику. Иначе Андрею потом за тебя отдуваться.
Бурное содружество девятого «В» очень любило классного руководителя. В свои тридцать пять лет Андрей Станиславович был моложав, строен, носил длинную пышную шевелюру и одевался, за исключением самых торжественных случаев, не иначе, как в джинсы. Кроме того, он ездил на подержанном мотоцикле «Харли Дэвидсон». Покупал постоянно модные диски, которые с удовольствием давал слушать и переписывать всему своему классу. А также обладал множеством других замечательных качеств, которые позволили Лешке Пашкову еще в пятом классе сказать, что Андрей у них — «крутой мужик».
Учителем Андрей Станиславович стал не совсем обычным путем. После одиннадцатого класса он мечтал заняться классической филологией, но на вступительных экзаменах в университет провалился. Зато попал в армию. И не просто, а прямиком в Афганистан, где как раз только что началась война. Андрей Станиславович умудрился пройти ее без единого ранения. Впечатлений, однако, у него оказалось достаточно.
Вернувшись в Москву, бывший десантник Андрей Пирогов твердо решил: если ему есть смысл что-то делать дальше, значит, он должен учить детей. И не чему-нибудь, а истории. Поэтому, окончив педагогический институт, он пришел работать в школу № 2001, где сам когда-то учился.
— Эх! — махнул рукой Женька. — Обложили со всех сторон. Ладно уж. Никуда не денешься. Пойду.
Вскоре друзья разошлись по домам. С минуты на минуту должны были вернуться Беляевы-старшие…
Наутро ребята столкнулись возле школы с Моей Длиной.
— Молодцы, мальчики-девочки, — с начальственным видом приветствовала она ребят. — Ох, я совершенно замучилась с этой диспансеризацией, — многозначительно добавила она. — Если бы не Андрюша, то мне вообще такие дела до фени. Меня и так в частной клинике два раза в год с головы до ног обследуют.
— И ультразвуковая диагностика у вас там есть? — немедленно поинтересовался Темыч.
— Там все есть, — с важностью отвечала Моя Длина. — Но Андрюшино спокойствие для меня важнее.
— Зря стараешься! — захохотал вдруг за ее спиной Марат Ахметов.
Моя Длина ничего не ответила. Лишь резко выбросила кулак туда, где только что находился Ахметов. Однако тот успел увернуться.
— С тобой, Машка, реакцию отрабатывать лучше, чем на любой тренировке! — снова захохотал он и унесся в школу.
— Скажи спасибо, что я сейчас занята! — крикнула ему вслед Моя Длина. — Иначе, вместо диспансеризации, отправился бы в больницу на «скорой помощи».
Но Марат, разумеется, ничего не расслышал.
— Ладно, мальчики-девочки, идите в Класс, — скомандовала Компании с Большой Спасской Школьникова. — А мне еще надо проверить, все ли подошли.
— Может, тебе помочь, Машка? — вызвался Пашков.
— Отстань, ребенок, — с презрением отмахнулась Моя Длина. Пашков ей вообще был не нужен. А сейчас тем более. Школьникова надеялась встретить Андрея Станиславовича, чтобы он уже на улице оценил ее рвение и заботу лично о нем.
— А если кто-нибудь из наших не придет, я могу домой за ним сбегать, а, Машка? — еще раз попытал счастья Пашков.
— Кому сказано, отстань, — отодвинула его в сторону мощной дланью Моя Длина.
— Не унижайся, Лешка. Пойдем, — решительно подтолкнул его ко входу в школу Темыч. Судьба несчастных влюбленных была ему неизменно близка.
— Пойдем, — вздохнул Пашков. Поднявшись на четвертый этаж, шестеро
друзей поняли, что Моя Длина напрасно старалась. Андрей Станиславович уже стоял в классе.
— Так, — увидав Компанию с Большой Спасской, усмехнулся он в пшеничные усы. — Основные силы прибыли.