— А ты все занимаешься? — заботливо поглядела мать на Олега. — Устал, наверное.
— Еще бы, — вздохнул Олег. И, несколько погрешив против истины, добавил: — С утра сижу, не разгибаясь. Только вот с Вульфом днем вышел.
— Пойду приготовлю ужин, — заторопилась На кухню Нина Ивановна,
— А я еще пока немного позубрю, — пошел в свою комнату сын.
Спустя полчаса явился Беляев-старший. Вид У него был усталый и раздраженный.
— Боренька, как машина? — спросила жена.
— Лучше не спрашивай, — отозвался Борис Олегович.
— Ты на ней приехал? — вышел из комнаты сын.
— Да где там, — обреченно произнес отец. — Мне ее из сервиса только через два дня обещали вернуть.
— Два дня — это не проблема, — решила ободрить мужа Нина Ивановна, — Даже полезно пешком пройтись.
— Кому как, — не разделил ее воодушевления Беляев-старший… — Мне лично за один сегодняшний день общественного транспорта на всю жизнь хватило. Ноги в троллейбусе все отдавили, — продемонстрировал он жене и сыну ботинки, на которых действительно отпечатались следы чужих каблуков. — Все толкаются, пихаются! Такси в час «пик» не поймаешь! И вообще это не жизнь, а настоящая каторга!
«Сейчас о фирме начнет говорить», — пронеслось в голове у Олега.
— Я и так с утра до ночи поднимаю на ноги эту проклятую фирму! — словно бы по заказу, грянул Беляев-старший… — И ничем не заслужил, чтобы мне продавали бракованные машины!
— Боренька, не волнуйся, — начала его успокаивать Нина Ивановна. — А то у тебя опять подскочит давление.
— Оно у меня уже подскочило, — заявил с трагическим видом Борис Олегович.
— Тогда выпей таблеточку, — посоветовала жена
— Не желаю таблеточек! — решительно отказался муж. — Я просто требую элементарного комфорта. Но, видимо, даже такая мелочь, как исправный автомобиль, мне не доступна! — и он сардонически захохотал.
— Зря ты отправил в отпуск Карла Эринарховича, — кротким голосом проговорила Нина Ивановна.
В фирме был служебный автомобиль. Однако три дня назад Беляев-старший. чуть ли не насильно отправил в отпуск шофера. Причем разрешил ему воспользоваться для поездки на отдых машиной фирмы. Напоминать, однако, об этом главе семейства Беляевых сейчас явно не стоило.
— Тебя послушать, я все неправильно делаю! — тут же отреагировал он на реплику жены. — Потвоему, мне было нужно его отпускать в самый разгар сезона?
— Боренька, успокойся, — уже жалела, что затеяла этот разговор, Нина Ивановна. — Лучше переоденься, и давайте ужинать.
— Давно бы так, — немного тише отозвался Борис Олегович.
Он направился в спальню, чтобы поменять деловой костюм на джинсы и майку. По дороге глава семейства заглянул в комнату сына. Тот, сидя на кровати, уткнулся в учебник.
— Занимаешься? — спросил отец. Мальчик кивнул.
— И это правильно, — улыбнулся Борис Олегович. — Тебе всего два года до поступления в институт осталось.
— Знаю, папа, — отвечал мальчик.
— Я, помню, как раз в твоем возрасте взялся за ум, — продолжал глава семейства Беляевых.
— У вас же вроде в девятом классе экзаменов не было, — удивился сын.
— Зато в восьмом были. И в десятом, — ответил отец. — И я очень серьезно…
Тут он в смущении умолк. Не делиться же с сыном воспоминаниями, как он, Беляев-старший., половину экзаменов на аттестат зрелости сдал при помощи очень качественных шпаргалок, которыми щедро снабжали класс два первых ученика.
— Папа, ты что-то хотел мне сказать? — не сводил глаз с отца Олег.
— Я хочу сказать, что хорошо подготовился к поступлению в университет, — на сей раз был вполне искренен Борис Олегович. — И все экзамены сдал на пятерки. Чего и тебе, Олежка, желаю. А сейчас я переоденусь, и будем ужинать.
Развязывая на ходу галстук, Борис Олегович деловито направился в спальню. Олег облегченно вздохнул. Кажется, гроза миновала. Дело в том, что когда Беляев-старший. бывал в таком настроении, его любимой темой становилась детективная деятельность Компании с Большой Спасской. Стоило Борису Олеговичу об этом вспомнить, как он принимался метать громы и молнии. В общемто, его можно было понять. Последние расследования оказались довольно опасными. Ясное дело, родители волновались. И каждый раз брали с детей честное слово, что больше они в подобные авантюры пускаться не станут. Но проходило время, и все начиналось вновь.
Беляев-старший. застыл как изваяние посредине комнаты.
На нем были только трусы и носки. Держа в левой руке несколько долларовых купюр, Борис Олегович смотрел на них с таким видом, будто бы видел доллары впервые.
— Боря, Олежка! Ужинать! — прервала размышления мальчика Нина Ивановна.
Олег выбежал из комнаты. В это время из родительской спальни раздался душераздирающий вопль. Затем разом все стихло.
— Папа! — кинулся в спальню мальчик.
— Боренька! — запыхавшись, вбежала в комнату Нина Ивановна.
Беляев-старший. застыл как изваяние посредине комнаты. На нем были только трусы и носки. Держа в левой руке несколько долларовых купюр, Борис Олегович смотрел на них с таким видом, будто бы видел доллары впервые.
— Боренька, не молчи! Ответь что-нибудь! — с мольбою взирала на мужа Нина Ивановна.
— Папа, тебе что, плохо? — спросил Олег.
Лицо Беляева-старшего вдруг сделалось пунцово-красным. Однако он по-прежнему не произносил ни слова. И продолжал с интересом разглядывать доллары.
— Вызывай, Олег, «Скорую*! — закричала Нина Ивановна. — У отца, по-моему, гипертонический криз.
Мальчик кинулся к телефону, но дойти не успел. Его остановило громоподобное восклицание папы:
— К черту «Скорую помощь»! Олег вернулся в спальню.
— Нина! — протянул жене деньги Борис Олегович. — Это что, пятьсот долларов?
— Боренька, ты бы полежал, — ответила Нина Ивановна.
— Тебя о чем спрашивают? Отвечай, сколько тут долларов? — взревел муж.
Жена взяла у него из рук деньги.
— Тут, Боренька, только пять долларов, — пересчитала купюры мама Олега. — Пять однодолларовых бумажек.
— Значит, со зрением у меня, по крайней мере, все в порядке, — с некоторой даже радостью отметил глава семейства Беляевых. — И с головой вроде тоже. Я уж было решил, что схожу с ума.
.— Почему? — хором осведомились жена и
сын.
— Потому что совсем недавно их было пятьсот, — указал на купюры папа Олега.
— Как это пятьсот? — удивилась Нина Ивановна.
Лицо Беляева-старшего вновь стало краснеть.