— Бабка Редкозубова, — выразительно поглядел на них Тема. — Чует мое сердце, она не успокоилась. Сидит там в засаде. Может, одна. А, может, и с милиционером.
— Кажется, это тот случай, когда к твоему сердцу стоит прислугнаться, — покачал головою Олег. — Что же делать?
— Давай, Олег, ты проберешься один к себе в квартиру, — подал совет Женька. — Там по-быстрому переоденешься, смоешь с лица эту гадость, ну, а потом наши шмотки вынесешь. А мы уж дома переоденемся.
Олег в задумчивости теребил дужку очков. Он колебался. Вообще-то одному проскочить незамеченным мимо двери бабки Редкозубовой к себе в квартиру легче. С другой стороны, если Анастасия Кельмановна застукает его, Олега, в таком виде, когда он будет отпирать замок собственной квартиры, за этим может последовать все, что угодно. Но ведь все равно каким-нибудь образом надо переодеться и обрести свои привычный облик.
— Ладно, — решился Олег. — Была не была. Рискну.
— Вот и правильно! — очень обрадовались остальные.
— Вперед, господа бомжи! — воскликнул Пашков. Во двор Олега четверо друзей входили с большими
предосторожностями. Однако, кажется, опасения были излишни. Заснеженный двор встретил их тишиной и безлюдьем.
— Ни пуха, Олег, — тихо напутствовали друзья.
— Идите к черту, — ответил тот и скрылся за металлической дверью подъезда.
Лешка, Темыч и Женька, отойдя в сторонку, с нетерпением ждали, когда он вернется. Так прошло ми-нут десять. Потом совершенно окоченевший Пашков стал расхаживать взад-вперед. Дойдя в очередной раз До угла дома, он бегом вернулся к друзьям.
— Там кто-то в ворота вошел.
— Маскируемся, — ничуть не смутило Лешкино сообщение Женьку. — Роемся в помойке. Бомжи всегда так поступают.
Подбежав к железному контейнеру для мусора, Женька решительным жестом откинул крышку и заглянул внутрь. Лешка нехотя последовал его примеру. Темыч не смог пересилить врожденной брезгливости. Просто встал рядом с контейнером. А потому первым увидел, кто именно к ним приближался.
Из-за угла дома показались два деловитых и притом совершенно подлинных бомжа. Заметив ребят, а вернее, то, что они сейчас собой представляли, настоящие бомжи с явным недоумением переглянулись. Затем решительным шагом двинулись к ребятам. Бежать было поздно. Темыч в полном остолбенении ждал, что последует дальше.
— Господа, коллеги, — даже с некоторой элегантностью обратился к ребятам один из них.
Он был высокий, худой и небритый. На нем, словно на пугале, болталась засаленная куртка — почти копия куртки Пашкова.
— А-а? — распрямились Пашков и Женька. — Вы нам?
— Именно, — с чувством собственного достоинства продолжал высокий бомж.
Его напарник в это время молча и сосредоточенно ковырял пальцем в носу. Темыч невольно попятился.
— Не торопитесь, коллега, — положил ему на плечо грязную руку высокий бомж. — Надо сперва побеседовать.
— Я и не тороплюсь, — брезгливо сбросил с плеча его руку Темыч.
— Вот и хорошо, — кивнул высокий бомж. — Видите ли, коллеги, к прискорбию, должен вам сообщить, что вы, полагаю, по недоразумению забрели на чужую территорию.
— Территорию? — вытаращился на него единственным глазом Женька.
— Это наша помойка, — без обиняков заявил напарник тощего и вежливого бомжа.
— Погодите, Михаил Афанасьевич, я сам, — не лишенным величественности жестом остановил его высокий бомж.
Михаил Афанасьевич опять занялся своим носом.
— Да-да, коллеги. Вы не ослышались, — снова заговорил его приятель. — Это наша территория. А потому я вынужден вам заявить о нарушении конвенции.
— Конвенции? — разинул рот Пашков.
— Это что, как в «Золотом теленке»? — осведомился Темыч.
— Браво, молодой человек! — воскликнул высокий бомж. — Вот, Михаил Афанасьевич, — повернулся к своему напарнику он. — А говорят, молодежь у нас неначитанная.
— Молодежь, она тоже разная, — смачно сплюнув в сторону, ответил Михаил Афанасьевич.
— Вы, юноша, совершенно правы, — тоном старшего наставника проговорил высокий бомж. — Именно как в «Золотом теленке». Все такие места, — простер он руку к мусорному контейнеру, — строго поделены. И данный объект находится в нашем с Михаилом Афанасьевичем ведении. Нужно ли к этому добавлять, что всякий суверенитет священен?
— Не нужно, — переглянувшись с друзьями, ответил Темыч.
— Господа, вы меня очень радуете, — одарил их легким полупоклоном высокий бомж. — Вот, — обратился он к Михаилу Афанасьевичу. — Если бы подобное взаимопонимание царило у нас во всех ветвях власти, наша многострадальная родина давно бы встала на путь прогресса и процветания.
— Жди-дожидайся, — вновь сплюнул второй бомж.
— Но не об этом речь, — махнул рукой первый. — Главное, что мы с вами решили это маленькое недоразумение. Инцидент считаю исчерпанным.
— Почему это исчерпанным? — неожиданно даже для самого себя выступил Женька. — Мы, между прочим, первые сюда пришли. А кто первый взял, тот и прав. Закон джунглей, дядя!
— Господа, господа! — ошеломленно поглядел ему в единственный глаз высокий бомж. — Мы ведь, кажется, с вами уже достигли договоренности.
— Ну, ни фига себе! — окончательно вошел в роль бомжа, чьи права незаслуженно попирают, Женька. — Жируете тут, в столице! А я с Приднестровья! Раненый! — И он ткнул пальцем в нашлепку на глазу.
— Вот как сейчас дам по рогам, совсем будешь раненый! — в голосе Михаила Афанасьевича послышалась нешуточная угроза, и он начал медленно приближаться к Женьке.
Неизвестно, чем бы все это обернулось, не покажись из подъезда Олег с сумкой, в каких перевозят товар челноки.
— Коллеги, нам пора, — сменил гнев на милость Женька. — Наслаждайтесь своей помойкой. Мы на нее больше не претендуем.
Высокий бомж с большим интересом уставился как на Олега, так и на сумку в его руках.
— Никак квартиру взяли, коллега? — полюбопытствовал он.
Олег только сейчас заметил, что полку бомжей прибыло, и в полном недоумении посмотрел на друзей.
— Милостивый государь, — вдруг мрачно проговорил Темыч. — Надеюсь, мы этим, — простер он руку к сумке Олега, — никакой конвенции не нарушили?
— На это, — в свою очередь указал на «челночную» сумку высокий бомж, — наша с Михаилом Афанасьевичем конвенция не распространяется.
И оба настоящих бомжа стали сосредоточенно рыться в помойке.
— Ты о какой конвенции с этими бомжами говорил? — поинтересовался Олег у Темыча, когда ребята уже свернули на Большую Спасскую.
— Это не я, а он о конвенции говорил, — внес ясность Тема.