Призвав весь многолетний служебный опыт, Иван Степанович сделал ложный выпад влево, затем с удивительной для своего преклонного возраста легкостью метнулся к выходу. Аскер, поначалу опешив от наглости чужака, едва не упустил его. Однако тут же исправил ошибку. Степаныч, уже было глотнувший воздух свободы, был вновь водворен в шалаш весьма унизительным образом. Пес ухватил его за брюки пониже спины.
– Помогите! – завопил сторож.
Призыва его никто не услышал. Лишь Аскер, которому порядком надоели выходки строптивого незнакомца, принял свои меры предосторожности. Загнав Степаныча в узкое пространство между стеной шалаша и диванными подушками, он преспокойно лег в ожидании хозяина. Сторож еще несколько раз пытался звать на помощь, но Аскер немедленно начинал скалиться. Поэтому Степаныч в конце концов пришел к выводу, что до наступления лучших времен предпочтительней сидеть тихо.
Дима, Маша и Настя, собираясь к Петьке на чай с пирогом, тоже решили воспользоваться лесной тропинкой. Во-первых, быстрее. А во-вторых, не так жарко. Проходя мимо шалаша, они на всякий случай заглянули внутрь. Вполне вероятно, что Игорь и Петька, уже отобедав, дожидаются их тут.
– Глядите! Аскер! – заглянула в шалаш Настя.
– Что он, интересно, один тут делает? – Дима заметил пса, сидящего на шотландском пледе.
– И какую-то синюю дрянь приволок, – разглядела Маша кучу странного тряпья за спиной пса.
– Я вам сейчас покажу дрянь! – внезапно зашевелилось тряпье.
– Ой! Иван Степанович! Бедненький! – тут же узнала Маша по голосу сторожа Красных Гор. – Вы что тут делаете?
– Вас не касается, – обиженно ответил Степаныч. – Приказываю убрать собаку!
– Аскер! – крикнули хором друзья.
Пес на зов отреагировал по-своему. Положив на Степаныча лапу, чтобы тот не принялся за свои прежние штучки, Аскер всем своим видом показывал, что ждет дальнейших распоряжений только лишь от хозяина.
– Безобразие! – бубнил в это время Степаныч. – Травля служебной собакой – это не шутки. Такие деяния, между прочим, наказываются в судебном порядке.
– Сейчас, сейчас, – двинулась было в шалаш Маша.
Дима немедленно ухватил ее за пояс джинсов и потянул назад.
– Спятила, что ли? Этот Аскер никого, кроме хозяев, всерьез не воспринимает.
Маша отпрянула. Сидеть в шалаше со Степанычем ей не хотелось. Тем более что он находился явно не в лучшем расположении духа.
– Иван Степанович! Мы сейчас! – Ребята побежали к дому.
Маргарита Сергеевна как раз готовила десерт. За столом сидели Петька, Валерий Петрович, Владислав Андреевич, являвший собой словно бы увеличенную в объеме и сильно возмужавшую копию сына, и, наконец, Игорь.
– Скорее! – первой влетела в столовую раскрасневшаяся Настя.
– Там Аскер! – подхватил Дима.
– В шалаше! – крикнула Маша.
– Подумаешь, – пожал Игорь плечами. – Я сам его туда выставил, чтобы зря не крутился в доме.
– Он там не один! – в крайнем волнении выпалил Дима.
– Неужели с какой-нибудь местной собакой уже подружился? – После сытного обеда отец Игоря пребывал в хорошем расположении духа.
– Какая собака! – всплеснула руками Настя. – Там Степаныч!
– Что-о? – вскочил на ноги Петькин отец.
– Понимаете, мы проходили мимо, а они там, в шалаше, – скороговоркой принялся объяснять ему Дима. – Тут вот Аскер, – дополнил он свой рассказ весьма бурной жестикуляцией. – А вон там Степаныч. Аскер его лапой держит, чтобы не рыпался…
– Игорь! Бежим! – Не дослушав Диму, Петька вылетел на улицу.
Игорь кинулся следом. Остальные – тоже. Лишь Димка слегка приотстал. Ему пришлось выдержать кратковременную схватку со стулом, за который он зацепился ногой.
Когда мальчик достиг шалаша, Степаныча уже освободили.
– Ну и семья! – бережно отряхивая милицейскую фуражку, выражал недовольство Степаныч. – Одни выкрутасы. Что со стороны сына, что от отца.
– Да я-то при чем, Степаныч? – смущенно оправдывался Петькин папа.
– Давно говорю, Валера, упускаешь сына, – дал волю своему недовольству сторож. – В дурную компанию он у тебя попал. – Бывший заслуженный работник органов правопорядка покосился на близнецов, Настю и Игоря.
«Ну, понеслось, – подумал с тоской Валерий Петрович. – Теперь Степаныч успокоится не раньше чем через час».
– Тут беззаветно служишь поселку, а тебя собаками травят, – продолжал причитать пунцовый от гнева Степаныч.
Аскер, утихомиренный Игорем, начал вполне миролюбиво обнюхивать сторожа.
– Уйди, хам! – громко закричал на него Степаныч.
– Не надо с ним так. Он вообще-то и укусить может, – обиделся за собаку Игорь.
– Я ему тогда укушу! – Степаныч уже отошел от потрясения.
Члены тайного братства давились от смеха. Им уже стало совершенно ясно, зачем Степаныч полез в шалаш.
– Теперь он больше сюда никогда не сунется, – шепнула Настя на ухо Командору.
Тот едва заметно кивнул. Общение с Аскером явно не понравилось сторожу.
– В общем, Валерий, советую тебе принимать срочные меры, – читал Степаныч нотацию Петькиному отцу. – Вижу, сын твой с компанией катится по наклонной плоскости. Совсем рукой осталось подать до криминального будущего. Я эту их шутку с собакой вообще расцениваю как рэкетирский шантаж.
– Брось, Степаныч, какой шантаж! – улыбнулся Валерий Петрович.
– И вообще, зачем надо было в шалаш к нам лазить? – спросил возмущенный Дима.
– Кстати, Степаныч, действительно, – подхватил Валерий Петрович, – чего тебе там понадобилось?
– Да я… – разом смешался сторож. – Вроде бы так… по дороге… как говорится, для порядка.
Петькин отец, почувствовав, что противник дал слабину, быстро проговорил:
– Вот что, Степаныч. Пойдем-ка в дом. Чайку вместе выпьем. И не только чайку, – добавил он.
– Ну, разве что по чуть-чуть, – мигом оттаял Степаныч. – Вообще-то я к тебе, Валерий, по делу. Верней, с личной просьбой.
– С просьбой, так с просьбой, – уже подталкивал Валерий Петрович сторожа к дому.
За столом Ивана Степановича окружили такой заботой, что он совсем успокоился. Каждую новую порцию предложенного ему спиртного он почему-то называл «фронтовые сто граммов». Когда же Валерий Петрович, записав адрес хозяйственного магазина в Сергиевом Посаде, обещал постараться достать для Надежды Денисовны уникальную пленку, Степаныч сказал:
– А в общем, Валера, сын у тебя ничего. Можно надеяться, что парень в результате встанет на правильный путь.
Ребята, уминавшие на другой половине стола пирог с чаем, переглянулись.