Но прежде чем это произошло, в дом стремительно влетел ворон. Он был измучен и задыхался. Примостившись на спинке первого попавшегося стула, он сипло каркнул:
– Мы пр-ропали!
– Что случилось? – не отрывая глаз от стрелок будильника, спросил кудесник. – Егор, не останавливайся, мешай.
– Окр-ружают! Ор-рест и гвар-рдейцы! – с трагическим видом выкрикнул Рюрик. – Шир-рокими р-рядами! Кр-рот не пр-роскочит! Чер-рез тр-ри часа добер-рутся! Вр-ремени в обр-рез! Устр-ремляюсь за подкр-реплением!
– Стой, Рюрик, – не дал ему улететь Христофор Павлович. – Ты все равно уже не успеешь. А если бы и успел, силы неравны. Зря только люди погибнут, а Зою мы не спасем.
– Где же альтер-рнатива? – покосилась на него чудо-птица.
– Сейчас расскажу. Но сначала… – Он кинул в котел очередной ингредиент.
Разнесся чудесный запах малины, но на сей раз он не вызвал у Егора никаких желаний. Мальчик смотрел на Зою, которая, съежившись, сидела на стуле.
– Доварим, – нарочито ровным голосом продолжал кудесник, – напоим Амадеуса, и я снова задам ему несколько вопросов…
– Что с ним теперь разговаривать, – перебил Егор. – Ясно как день: он Ореста сюда и привел. Врал-таки. Видно, смог создать сильное противоядие. Меня, между прочим, это не удивляет. У него в Башне такая лаборатория…
– Нет, мне нужно с ним побеседовать, – не дослушал его кудесник. – У меня в данных обстоятельствах появилось несколько новых тем.
– Хватит! – прохрипел будильник.
Христофор Павлович, сняв котелок с огня, осторожно наполнил кружку.
– Пошли, Егор.
Зоя тоже было рванулась следом, но Рюрик захлопал перед ее лицом крыльями:
– Вер-рнись!
– На всякий случай не стоит, чтобы он тебя видел, – согласился с птицей Христофор Павлович.
– Да он и так знает, – отмахнулась девчонка.
– Пока только подозревает, – уточнил кудесник. – И не надо, чтобы у него появились веские доказательства.
Они с Егором поднялись по лестнице. Мальчик осторожно нес горячую кружку. Запах варева был по-прежнему привлекателен, но выпить жидкость Егора теперь не манило.
Христофор Павлович распахнул дверь. Комната была пуста. Лишь жалобно поскрипывало на ветерке распахнутое окошко. На полу валялись обрывки веревок, которыми были связаны руки и ноги трансмагистра.
– Сбежал, – в растерянности опустился на кровать Христофор Павлович.
– Пр-риступаю к пр-реследованию! – уже балансировал на раскачивающейся раме Рюрик.
– Бесполезно, – угрюмо бросил кудесник. – Он уже далеко. Да и в темноте ты его не найдешь. Ты ж ведь не филин и не летучая мышь.
– Все р-равно попр-робую, – взмахнул крыльями Рюрик.
– Как же Белка могла его проворонить? – недоумевал кудесник.
– Так на нем же был плащ, – только сейчас сообразил мальчик. – Если его вывернуть, Амадеус превращается в невидимку. Сам видел! Раньше.
– Он оказался гораздо талантливее, чем я предполагал, – с сожалением произнес Христофор Павлович. – Надо же такое придумать.
– Изобрести, – поправил Егор.
– Как ни назови, – удрученно произнес кудесник.
– Главное, что нам делать? – не мигая, смотрел на него мальчик.
– Остается лишь один выход, – помрачнел больше прежнего Христофор Павлович. – Очень хотелось мне этого избежать, но теперь альтернативы у нас и впрямь нет. Боюсь, Орест уже очень скоро будет стоять у нас на пороге. Бегство Амадеуса привело меня именно к такому выводу. – Он резко поднялся на ноги. – Пошли к Зое. Надо с ней поговорить. Времени у нас в обрез.
Они спустились в комнату девочки и рассказали ей о бегстве Амадеуса.
– То есть мне придется вернуться в Башню? – только лишь и спросила она.
– Да, – подтвердил кудесник. – Но у меня есть еще одно предложение. Учти: решать надо немедленно.
– Говорите, – коротко бросила Зоя, и на ее лице, к удивлению Егора, обозначились отвага и решимость. Да, это была необыкновенная девочка!
– Начать придется издалека. – Кудесник тяжело вздохнул. – Помнишь, когда твоя мама заболела, я приехал в Башню.
Зоя кивнула:
– Вы пытались ей помочь, но она все равно умерла.
– Это не совсем так, – продолжил кудесник. – Я действительно пытался ей помочь, но не смог. И тогда ко мне явился твой отец.
– Но он же тогда уже погиб! – вскрикнула девочка. – Или…
Она с надеждой смотрела на кудесника.
– Это был не он сам, – вынужден был разочаровать ее тот. – Со мной говорила его голограмма. И все же я точно знаю, что разговаривал с ним. Он попросил меня ввести Лидию в такой глубокий сон, чтобы абсолютно все решили, будто она умерла. Затем я должен был подменить ее тело осязаемой голограммой – последним изобретением твоего отца. О нем до сих пор никто не слышал. Он подсказал мне, где в его лаборатории спрятана аппаратура. А еще попросил меня переправить тело твоей мамы сюда. Я все выполнил и поддерживал в ней жизнь в комнате за библиотекой. Вывести ее из комы мне не удавалось. Она продолжала жить и одновременно не жила. А потом вовсе исчезла.
– Куда? – Голос у Зои дрожал в ожидании.
– Это мне неведомо, – пожал плечами кудесник. – Я лишь нашел на столе кратенькое послание, написанное рукой твоего отца: «Огромное тебе спасибо за Лидию. Больше о ней не тревожься. Теперь о ней позабочусь я. Прощай».
– Они оба живы? – подалась ближе к Христофору Павловичу Зоя.
– Моих знаний хватило только на то, чтобы убедиться: их нет среди мертвых. Но их нет и среди живых. Во всяком случае, в нашем мире.
– Где же они? – опешила девочка.
– Не знаю, но где-то существуют. Они куда-то ушли. Карл – великий ученый. Ему дано находить пути.
Зоя закусила губу. Теперь ее захлестывала жгучая обида.
– Ушли, а меня здесь бросили! Одну!
– Ты не одна. Мы с тобой, – ласково проговорил Христофор Павлович. – И в обиду тебя никому не дадим. Не суди слишком строго папу. Он тебя очень любит, но мы не знаем, как у него сложились обстоятельства. И речь сейчас о другом. Враги хотят, чтобы тебя не стало. Так дадим им желаемое.
– Вы… вы хотите ее… убить? – не верил своим ушам Егор.
– Нет, конечно. Я просто введу Зою в то же состояние, что и ее маму. В таком виде она и предстанет Оресту. Враги обрадуются и моментально начнут себя проявлять.
– Нам-то что это даст? – не дошло до Егора.
– Пока Зоя будет считаться умершей, ей гарантирована безопасность. Какой смысл готовить новое покушение на покойную? Они сочтут, что путь к власти и так свободен.