Иггельд насторожился, холодная волна прошла по телу.
– Что ты говоришь?
– Все верно, Иггельд. Болью удается подчинить всех драконов. А лаской и воспитанием… ну, тоже, может быть, удалось бы всех, но тут и люди должны быть другие. Ты не заметил разве, что никому не удается вырастить дракона, который не то что лучше твоего Черныша, а хотя бы приблизился к нему? . Вот видишь! Болью может работать почти всякий. Любовью, увы, очень немногие. Да, любовью можно добиться большего, но и сам учитель должен не просто работать с драконом, как работают в Городе, а жить его чувствами, понимать его, любить, горевать вместе с ним, стонать, когда тот прищемит лапу или загонит занозу. Здесь собрались такие, но в Городе подобных сумасшедших не осталось, все здесь. Да и то, знаешь, кое-кто даже здесь не выдержал, вернулся в Город. А значит, вернулся и к старым простеньким, зато надежным методам. Да, они не дают многого, как у нас, зато дают наверняка. И без особых усилий. Ну, опять же в сравнении, в сравнении… Ведь то, что мы называем жизнью, они считают, что мы рвем жилы, истязаем себя на этой жуткой работе…
Шварн сказал весело:
– А разве не так?.. Ладно-ладно, пошутил. Я слышал, из Куябы к нам приедут беры от самого Тулея. Чтоб, значит, все закрыть, все порушить, а наших крылатеньких передать обратно в Город Драконов. Что делать будем?
Все затихли. Иггельд прошелся вдоль стола, но видел только затылки, с ним никто не хотел встречаться взглядом, в глазах молодого основателя настоящее отчаяние. Наконец Иггельд тяжело вздохнул, сказал хриплым голосом:
– Противиться не можем, мы – куявы, а Тулей – наш тцар. Единственное, что можем, доказать, что мы – лучше. А значит – важнее для Куявии. Думаю, что для Тулея и мы, и Город Драконов – одинаково мелкие мошки, никому из нас не отдаст предпочтения… вот прямо сейчас. Мы должны доказать, что мы – лучше!
Апоница буркнул:
– Другим мы как раз и доказали! Лучше бы не доказывали.
Шварн задвигался, посмотрел по сторонам, хмурый и невеселый, спросил с надеждой:
– Что-то надумал?
– Нет, – признался Иггельд. Добавил: – Но что-то придумаю.
* * *
Бофор, один из самых молодых воспитателей драконов, привез новости, что в городах, особенно в областях Нижней Куявии, что граничит с Артанией, начали закупать в больших количествах муку, зерно, мясо, скупают орехи, крупу. Всего набирают столько, сколько бывает предложено. По стране поползли непонятные слухи, на базарах толкуют о дивных видениях, о хвостатых звездах, кто-то видел встававших из могил мертвецов, один из городской стражи клялся, что своими глазами видел, как гигантская метла ударила по небу и там вспыхнул пожар.
Все сходилось к тому, что вот-вот грянет война. Да не простая, не те стычки на границах, что случаются каждую неделю, не малая, что раз в год, а большая, великая, когда сдвинутся с мест народы, когда будет плач великий, а вороны обожрутся так, что не смогут больше летать.
В доме Иггельда, где хозяйничала Яська, собрались наиболее уважаемые жители, оценивали слухи, прикидывали, что можно поиметь для родной Долины, а когда пришел Иггельд, в нижнем зале, уже целом зале, стоял дым коромыслом, горели печи, жарилось, пеклось и варилось, Апоница встретил с виноватой улыбкой:
– Мы тут проголодались, пока сводим концы с концами…
– Неужели так плохо? – спросил Иггельд встревожено. – Где?
– Слухи сводим концы с концами, – объяснил Апоница. – Ты извини, что хозяйничаем в твоем доме… Но Яська прямо настаивала.
Яська мило улыбнулась, веселая, бойкая, раскрасневшаяся, похожая на резвую белочку. Иггельд с порога оглядел собравшихся, в груди болезненно екнуло. В простой комнате за длинным добротным столом сидят Ратша, Апоница, Беловолос с Чудином, они так и ходят вместе, хотя оба уже обзавелись семьями, Бофор, а во главе устроился Ортард, степенный и рассудительный, перебрался совсем недавно, здесь-де его близкие – Иггельд и Яська, быстро и ловко завладел одной из золотых жил, поставил две плавильни, сперва работал с утра до ночи сам, а теперь уже нанял работников, сам только приглядывает, вообще приглядывается ко всему, а к его осторожным и взвешенным советам прислушиваются даже воспитатели драконов.
Иггельд прошел к свободному месту за столом.
– Да какой он мой! – сказал он жалобно. – Вы его же сами построили, я пальцем не шевельнул. В нем удобнее всего проводить сборы старейшин. Или отцов города. Вот пусть и будет…
Апоница прервал строгим голосом:
– Этот дом – твой. Отец у города один – ты. И у всей Долины – ты. На том стоим и стоять будем, чтобы разброда не было. Даже чтоб возможности не было!.. Есть хочешь? Из самой Куябы привезли замечательное вино…
– А что за новости?
– Сперва поешь, – буркнул Апоница. – Отощал весь… Что мы за народ, что своего отца-основателя так морим работой?
Иггельд не понял, насмешничает или в самом деле заботится, ноздри уловили ароматы зажаренного мяса, в желудке беспокойно задвигалось, начало отдирать от позвоночника прилипший живот.
Из новостей было главным, что цены на зерно сразу взлетели впятеро. Правда, зато перестали покупать дорогую одежду, прекратили строить дома. Потеряли работу каменотесы, столяры, прибавилось работы оружейникам, кузнецам, добытчикам руды. Золотых дел мастера работали, как работали: золотые вещи легче унести, легче спрятать, чем богатый дом или несметные стада.
Не знали землепашцы, стоит ли поднимать землю плугом, хотя пришла пора, не опоздать бы. Еще на околице встречали торговцев и, прежде чем смотреть их товары, жадно выспрашивали новости, бросались ко всем проезжающим через их села и города. Никто не мог объяснить толком, что затевается, с Артанией вроде бы совсем недавно заключили вечный мир, артанские купцы пригоняют несметные стада и уже сбили цены на мясо впятеро, зато покупают втридорога шелка, богатую утварь, которую не умеют сами делать, дорогое вино, украшения из золота и драгоценных камней.
Не могло вроде быть войны и со Славней, та тоже никогда не нападала на Куявию, ей достаточно того, что из куявских войск, что вторгались в Славию, не вернулся ни один человек. Разве что таинственный Вантит, о котором знали меньше всего, решил вторгнуться в богатые земли, где есть и золото в земле, и железо, и олово, также богата мрамором, где самая жирная на свете земля, на которой растет все.
Все ждали, когда он поест, Иггельд это видел, глотал от смущения, почти не прожевывая, давился, торопливо запивал слабым вином. Ортард, поглядывая на него из-под косматых нависающих бровей, заговорил рассудительно, медленно:
– Ты ешь, ешь, не торопись, мы просто пока рассуждаем вслух… Что, мол, должны делать? И должны ли вообще?.. Понятно, что если и начнется война, что маловероятно, то до нас не докатится, это понятно. Кому мы такие бедные нужны? Но любая война требует массы людей, золота, оружия, еды… Все это гибнет, горит, исчезает. Как все мы знаем, кто-то именно на войне наживается. Хотя бы поставщики доспехов и хороших мечей.