— Ваня, — Варя первой нарушила молчание, — мы ведь даже не знаем, как её зовут.
— Разве я вам не сказал? — откликнулся Пуаро. — Бабушку Дмитрия зовут Клавдия Ивановна.
— Уже лучше, — остался доволен Луна. — По крайней мере сможем хоть нормально к ней обратиться. Пуаро, эта бабушка тебя когда-нибудь видела?
— Видела, — кивнул Иван. — И даже пару раз при мне заходила к моей бабушке.
— Ну, значит, ты для неё не посторонний, — сказала Марго.
— Боюсь, я для неё даже чересчур непосторонний, — с грустью проговорил Иван. — Понимаете, они с моей бабкой вроде как подружились.
— Действительно, хуже некуда, — мигом просек ситуацию Каменное Муму.
Дело в том, что детективная деятельность Команды отчаянных очень не нравилась старшему поколению. А самыми ярыми противницами этого были мама Ивана, Инга Сергеевна, и его бабушка, Генриетта Густавовна. Вот почему Иван и его друзья не испытывали никаких сомнений: если Генриетта Густавовна хоть краем уха услышит, что Команда отчаянных заинтересовалась похищением, грандиозный скандал неизбежен.
— Тут придется действовать крайне осторожно и дипломатично, — начал Луна. — Иными словами, мы должны, с одной стороны, завязать знакомство с Клавдией Ивановной, а с другой — добиться, чтобы она ничего не сообщила Генриетте Густавовне.
— Утопия, — мрачно изрек Герасим. — Сам, что ли, не знаешь? У этих бабушек язык без костей. Для них любая мелочь — грандиозная новость. Стоит им встретиться, как они обо всем друг другу докладывают.
— Боюсь, ты прав, — согласился Иван.
Конечно, за Клавдию Ивановну он ручаться не мог, однако его бабушка, Генриетта Густавовна, с той самой поры, как вышла на пенсию, испытывала, по её словам, «драматический дефицит общения». Ибо дочь и зять целыми днями пропадали у себя на работе, а у внука на разговоры с ней вечно не было времени. Генриетта Густавовна — в ещё совсем недавнем прошлом редактор крупного академического издательства — привыкла, что жизнь вокруг неё бьет ключом. Поэтому теперь радовалась любому собеседнику.
— Ручаюсь, — продолжал Иван, — моя бабка из этой бабки в первые же пять минут вытянет всю информацию.
— А я уверен, что ей не придется ничего вытягивать, — у Каменного Муму и на сей раз была собственная точка зрения. — Клавдия Ивановна первая ей похвастается. Мол, приходили-спрашивали, интересовались-волновались. Поэтому я и говорю, что твой план, Пашка, — сплошная утопия.
— Ошибаешься, — не сдавался Луна. — Просто мы должны прийти к Клавдии Ивановне под хорошим предлогом.
— И что ты считаешь хорошим предлогом? — осведомился Герасим.
— Пока ничего, потому что не знаю, — честно признался Луна.
— Знаешь, Пашка, — покачала головой Варвара, — по-моему, любой хороший предлог в сочетании со светлым образом нашего Вани — это полная катастрофа.
— Именно, — поддержала её Марго. — Даже если Иван явится к Клавдии Ивановне вместе с нами или один по какому-нибудь самому убедительному поводу, это ещё до исхода суток станет известно Генриетте Густавовне.
— А нас без Ивана бабка Дмитрия просто не пустит, — задумчиво произнес Луна.
— Вот я и говорю: тупиковая ситуация, — с победоносным видом изрек Герасим.
— Полный пр-ровал, — послышалось со стороны двери.
Это Птичка Божья, вдоволь пообщавшись с бабушкой, вернулся в гостиную.
— Видишь, Гера, — прыснула Варвара. — Он сегодня тебя уже второй раз поддерживает. Наверняка решил навести дипломатические мосты.
— И совсем не меня, — возразил Муму. — Видимо, просто у этих пород попугаев есть зачатки логического мышления.
— Гер-расим дур-рак, — немедленно провозгласил попугай.
— Похоже, Герочка, ты прав, — с ангельским видом проговорила Варвара.
— Очистить стр-рану от вр-рагов! — выдал новый перл попугай, смотревший по телевизору самые разнообразные передачи. — Впер-ред к победе демокр-ратии!
И, насвистывая какую-то явно латиноамериканскую мелодию, Птичка Божья с воинственным видом двинулся на Каменное Муму. Тот, вскочив с кресла, попятился к окну.
— Марго, убери его от меня сейчас же! Он опять ко мне пристает!
— Пуш-шки к бою! — выкрикнул попугай и клюнул Герасима в ногу.
Муму взвыл.
— Птичка! Птичка! Не надо! — попыталась схватить попугая Марго.
Птичка Божья увернулся, выбежал в коридор и с жалобными воплями: «Подр-руга! Тр-рагедия! Р-репрессии! «— понесся спасаться к бабушке.
— Не животное, а настоящий террорист, — оскорбленно произнес Герасим. — Слушай, Марго, если это не прекратится, я не буду больше к тебе приходить.
— Герочка, это что, политический ультиматум? — нараспев произнесла Варя. — И как должна себя повести Марго?
— Если она и её бабушка уверены, что этот бройлер у них такой умный, пусть втолкуют ему в его дурацкую башку, что с гостями так себя не ведут, — без тени юмора отозвался Муму.
— Ладно, я попробую, — у Марго чуть вздернулись уголки губ. — Но не уверена, что у меня получится.
Герасим вздохнул и, опасливо покосившись на дверь, снова уселся в кресло. Правда, судя по звуку телевизора, доносившемуся из комнаты Ариадны Оттобальдовны, новая атака попугая откладывалась до неопределенного времени. Птичка Божья обожал смотреть любые передачи.
— Павел, — обратилась к нему Марго, — ты что-нибудь придумал с этой Клавдией Ивановной?
— Ничего, — с досадой произнес тот. — Башку прямо как переклинило.
— И вообще, чего мучиться? — проворчал Каменное Муму. — Ломаем головы, как незаметно попасть к какой-то бабке, которая, скорей всего, нам ничем не поможет.
— Почему не поможет? — спросил Луна.
— Сам, что ли, не понимаешь? — высокомерно процедил Муму. — Плохо у тебя, Луна, последнее время стало с наблюдательностью.
— То есть? — не понял Павел.
— Иван же русским языком объяснил. Его бабка сказала, что та бабка оперативникам никакой ценной информации не дала. Она ничего про внука не знает. Так на фига нам к ней рваться?
— Во-первых, это сказала Ванина бабка, — спокойно ответил Луна. — Она могла не все знать. Наверняка оперативники расспрашивали Клавдию Ивановну без посторонних. А потом ей самой могло показаться, что она ничего важного не сказала, а для оперативников её показания очень важны.
— Кроме того, — подхватила Марго, — часто случается, что люди на прямой вопрос вполне искренне отвечают: ничего не видел, ничего не знаю, ничего не имею. А на самом деле что-то краем уха слышали или краешком глаза подглядели, только сами не отдают себе в этом отчета. А если умело поговорить, они, может быть, вспомнят.
— Именно на это я и надеюсь, — сказал Луна. — Только вот как нам к ней подобраться? — он вновь принялся ломать голову.