– Понимаю, Виль. Все я понимаю. Но не хочу, чтобы драконы выжгли Андарион дотла, а, поверь, они это могут. Насколько я знаю, в Алатырской горе живут драконы подобные Ритану, то есть те, которые могут принимать человеческий облик, а это значит, что для айранитов они вдвойне опаснее.
– То есть? – нахмурилась Вилья. – Что им дает человеческая ипостась?
– Ну, в принципе ничего нового, просто в своем природном облике драконы могут только выдыхать пламя, причем очень разнообразное, с регулируемой температурой, а вот в человеческом виде вместо огненного дыхания они обретают власть над стихийной магией огня, а это, согласись, более совершенное оружие, хотя бы потому, что возможностей у него больше.
– И мы к ним идем?! – Вилька нарочито страдальчески вздохнула и патетически воздела руки к потолку. – Ев, я уже говорила, что ты ненормальная? И я с тобою вместе…
– Что поделать. – Я развела руками. – Драконы крайне остро чуют ложь во всех ее проявлениях, даже то, о чем ты просто умалчиваешь, поэтому есть шанс, что они нам поверят.
– Ага, если выслушать соизволят, а то ведь и не пустят. А могут и на месте испепелить.
– Ну, насчет последнего вряд ли – без разговоров драконы только врагов испепеляют, да и то самых ненавистных. Мы-то им ничего не сделали, максимум – просто завернут от порога.
– Ев, и откуда ты столько о драконах знаешь? Хотя если вспомнить, кто у тебя наставник… – Вилья улыбнулась, сбрасывая с плеч влажную куртку и кладя ее рядом с собой на лавку.
Я подумала и, сняв плащ с плеч, прочитала коротенькое заклинание, держа промокшую одежду в вытянутых руках.
К потолку с шипением взвилось облачко пара, а плащ, хоть и высох, сменил цвет с темно-зеленого на какой-то пятнистый. Честно говоря, до меня не сразу дошло, что это попросту высохла грязь, украсившая одежду во время скачки по раскисшей от ливня тропе. М-да, надо было хотя бы подержать плащ под дождем, чтобы смыть грязь, ну да ладно…
Ливень по-прежнему хлестал за окном, потоки воды скатывались по крыше, наполняя комнату убаюкивающим шелестом. Я совершенно размякла, сидя на табуретке и думая обо всем сразу и одновременно ни о чем, когда в шум дождя вплелся непонятный звук, словно легкое поскребывание на крыше. Мы с Вильей переглянулись и одновременно задрали головы к потолку, поднимаясь с уже насиженных мест. Поскребывание утихло, а потом возобновилось с новой силой. Теперь уже не было сомнений, что по крыше кто-то шастает, стараясь двигаться как можно тише, но постоянно цепляется за неровную поверхность когтями. Честное слово, были бы мы снаружи – точно ничего бы не уловили сквозь шум дождя, но здесь, в тишине покинутой избушки, негромкие шаги были слышны довольно отчетливо.
– Думаешь, попытается влезть к нам? – как бы между делом поинтересовалась Вилька, проводя ладонью по поясу, на котором висели метательные кинжалы.
– Не уверена… – Похоже, оно охотится на что-то снаружи… Ах чтоб тебя!
Я не успела договорить, как подруга моментально накинула куртку и, выхватив меч из напоясных ножен, выскочила за дверь, намереваясь отбить нашего боевого товарища и средство передвижения в одной морде, то есть Тумана, от неизвестной твари, шаставшей по крыше. Чертыхнувшись и на ходу поминая всю родню буйной княжны вплоть до седьмого колена, я выбежала под проливной дождь вслед за Вильей, держа наготове заклинание помощнее.
Предупреждающего возгласа подруги я не расслышала из-за шума ливня, поэтому, когда с силой распахнутая мною дверь от души долбанула по чему-то, что злобно мявкнуло, я только прибавила ходу, вылетая из дверного проема как ошпаренная. Картина, представшая моему взору, энтузиазма не добавила, разве что я, пытаясь притормозить, поскользнулась на мокрой траве и едва не хлопнулась в ближайшую лужу.
Оказывается, я приложила дверью малого чащобника, причем последний, не оценив такого пристального внимания к своему тылу, уже злобно выщерился в мою сторону, припав к земле и сверля взглядом ярко-желтых глаз с вертикальными зрачками. Плохо, очень плохо. Малый чащобник похож на вымахавшую до размеров полугодовалого теленка лесную кошку, такой же до неприличия шустрый, гибкий и живучий. Разница только в том, что чащобник – преимущественно дневной хищник, нападает чаще всего сверху – с веток дерева или же с крыш затерявшихся в глухих лесах охотничьих домиков. Сила у этого представителя лесных жителей такая, что особо удачным ударом изящной с виду когтистой лапы он запросто перебивает конский хребет, что уж говорить о человеке или, к примеру, об эльфе.
Поскольку малый чащобник не является нежитью, а подпадает под классификацию редких хищников наравне с подгорными змеями и прочими «милыми и добрыми зверюшками» – зубы в палец длиной, отвратительный характер и отменный аппетит, – то специально их не уничтожают и не отлавливают, хотя, по моему мнению, стоило бы. Но князь Владимир на пару с придворным волхвом считают иначе – мол, вид редкий, встречается нечасто, нет смысла собирать отряд ведунов и ратников только для того, чтобы прочесать лес в поисках чащобника, который загрыз двух-трех ушедших в поисках добычи слишком далеко от селений охотников-одиночек и благополучно смылся в неизвестном направлении. Все равно зверь уйдет так далеко в лесную глушь, что уже и не найдешь.
И вот сейчас мне «повезло» оказаться нос к носу с этим крайне опасным зверем, которого на стандартный пульсар не поймаешь, а большая часть самонаводящихся заклинаний либо слишком медлительны для него, либо же требуют времени для активации, которого у меня, скорее всего, нет. Туман звонко ржал, приплясывая на месте, но пока что не делая попытки сбежать. Если захочет, то прогнившая перекладина его не удержит, потом мы с Вильей замучаемся его под дождем в лесу искать…
Чащобник зашипел и, подобравшись, прыгнул на меня серо-коричневой молнией, вооруженной выпущенными до предела когтями длиной с вершок и внушительным рядом чуть поблескивающих зубов. Меня спасло только то, что я поскользнулась, пытаясь уклониться, и упала в мокрую траву, так что хищник пролетел аккурат надо мной. Дождевая вода потоком проливалась мне на спину, барабаня по низко надвинутому капюшону, а рубашка и штаны живенько пропитывались малоприятной холодной влагой, когда я все-таки поднялась и, не глядя, метнула небольшой комок голубоватого огня куда-то за спину, где слышалось недовольное урчание промахнувшегося хищника.
Пульсар ударился о ближайшее дерево и с шипением растекся по мокрой коре. В воздух взвилось облачко пара, на дереве остался неровный обугленный круг, а чащобнику хоть бы хны – он успел вскарабкаться на одну из сосен, растущих поблизости, и теперь развлекался тем, что скалился на нас сверху, словно примеряясь для прыжка.
– Думаешь, прыгнет? – невозмутимо поинтересовалась Вилья, поудобнее перехватывая меч и глядя на зверя снизу вверх не менее многообещающим взглядом.
– С этого – не прыгнет, – ответила я, не отрывая глаз от хищника, замершего на одной из веток почти вплотную к стволу. – Нам его слишком хорошо видно – собьем в прыжке, и он это, кажется, понимает.