За спиной тихо хрустнула ветка, и я резко обернулась, вызывая в ладони жаркий ком голубоватого огня, свет которого на несколько секунд ослепил мои привыкшие к темноте глаза. Иногда я забываю, что, став айранитом, приобрела возможность гораздо лучше видеть в темноте. Настолько, что порой в световом пульсаре нет необходимости.
– По-моему, тебя надо отучать от привычки сначала метать пульсары, а потом размышлять, в кого мечешь. – Данте выступил из темноты и тумана, и в его глазах, живых, не напоминающих полированные агатовые бусины, отражались отблески пламени в моей руке.
Я пожала плечами и, резко сжав кулак, впитала голубое пламя, по привычке встряхнув начавшей зудеть ладонью.
– По-моему, уже отучил. Я ведь тебя не спалила.
– Ты лучше скажи, куда собралась за час до рассвета, горе луковое, да еще без вещей? – Он усмехнулся, складывая руки на груди и привычно игнорируя растрепавшиеся во время сна волосы.
Завидую я ему, если честно. Иногда и по ничтожному поводу. Если бы у меня были волосы длиной почти до талии, то после каждой ночевки на природе пришлось бы возиться с частым гребнем, чтобы воронье гнездо на голове не получилось, а аватару хоть бы хны. Встряхнет головой, проведет поутру ладонью по волосам – и все, пряди лежат ровно и гладко, словно час причесывался.
– И учти, если начнешь врать, что пошла по нужде, не поверю, в такую даль из-за подобных мелочей не забираются.
– Подумать пошла, – недовольно буркнула я, застегивая воротник куртки под горло и втягивая голову в плечи, становясь похожей на замерзшего воробья. Если добавить к образу еще и встрепанные коротко остриженные волосы, то сходство становится почти полным. Разве что чирикать не хочется.
– И что за мысли тебя увели такой дорогой, что мне пришлось через бурелом пробираться? – Он протянул ко мне руку, и через секунду я оказалась прижатой к его груди, а он уже укрывал меня полой своей куртки, стараясь отогреть и одновременно словно укачивая в своих объятиях. – Ты же совсем замерзла. Неужели нельзя было думать у костра, где ты хотя бы не рискуешь простыть?
– Видимо, нельзя… – Я уткнулась лицом в тонкую шерстяную рубашку, согретую его теплом, и едва сдержалась, чтобы не заплакать, потому что все еще стоял перед глазами образ двойника-безыменя… и капала темно-красная кровь на снежное покрывало, нарисованное извивами туманных клубов.
– Тебе что-то помешало? Или кто-то? – Он обнял меня покрепче, словно желая оградить кольцом своих рук от всего мира, и чуть наклонился, еле ощутимо касаясь губами моих остриженных волос.
Очередная слезинка скатилась по моим ресницам, впитавшись в темную ткань рубашки на его груди. Я должна что-то сделать, чтобы предсказанное безыменем никогда не сбылось. Или чтобы я этого уже не увидела.
– Да так… призраки вокруг расшалились. – Я ощутила, как Данте моментально напрягся, и поспешила добавить: – Безвредные, честное слово ведуньи.
– Или призраки на поверку оказались не настолько безвредными, как ты утверждаешь, или ты знаешь что-то, о чем говорить не хочешь. – Он осторожно приподнял мое лицо за подбородок, подушечкой большого пальца стирая невидимые в темноте слезы. – Что бы ни случилось, я сумею тебя защитить. Ты мне веришь?
– Ты же знаешь, что да. – Я шмыгнула носом, понимая, что безнадежно порчу момент, но поделать с собой ничего не могла. Тоже мне, королева… Стою ночью в лесу на эльфийской границе, шмыгаю носом в объятиях аватара и все еще пытаюсь сделать хорошую мину при плохой игре. И кто я после этого, спрашивается?
– Тогда расскажи, что расстроило тебя настолько, что ты бросила все и ушла куда глаза глядят в весьма холодную ночь? – Данте ласково провел ладонью по моей щеке, стирая никак не желающие останавливаться слезы, согревая меня своим теплом. – Я знаю тебя не первый год, ты ничего и никогда не делаешь просто так, у тебя для всего есть причина. Для этих слез – тоже.
– Я… просто не могу…
Он ничего не ответил, только прижал к себе сильнее, зарываясь лицом в мои волосы. Не стал настаивать, просто принял положение вещей. Завтра или послезавтра он непременно постарается снова разговорить меня, потому что ему нужно понять причину, чтобы предотвратить или хотя бы смягчить последствия. Но здесь и сейчас он не будет пытаться все выяснить. Именно за такое понимание Данте для меня воистину бесценен…
На затылок мне упала холодная капля, и я вздрогнула, подняв лицо к медленно сереющему небу. Следующая капля упала на кончик носа, и я машинально смахнула ее, едва удержавшись, чтобы не фыркнуть, как недовольная кошка.
– Похоже, нам пора возвращаться… – Я вздохнула и неохотно высвободилась из кольца рук Данте. Сразу стало на порядок холоднее и неуютнее. – Снова дождь начинается.
– Странно, что не снег. – Он мне не препятствовал, только крепко держал за руку все то время, что мы возвращались по скользкой тропке, обходя валежники.
Когда мы удалялись от березы, я обернулась – упрямый листик все так же трепетал на ветру, бросая вызов зиме…
Снег все же пошел.
Поутру я с трудом разлепила глаза и увидела, что поляна вокруг покрыта первым, уже подтаивающим снежком, запорошившим влажную палую листву. Было холодно, и я в очередной раз обрадовалась, что не послушалась увещеваний эльфов – мол, на наших землях снега в такое время вообще не бывает. Может, обычно так оно и есть, но ведь всегда находится ряд исключений. Вот и сейчас – мокрые снежинки падали с неба, затянутого свинцово-серыми тучами, задерживаясь на прозрачном пологе воздушного шатра, как на невидимой крыше, и ненавязчиво напоминая о том, что последняя декада листопада подходит к концу. Значит, скоро завоют северные ветра, принося с собой снег и стужу, и в Росское княжество придет зима. Всего две недели до Излома, до ночи Дикой Охоты…
Н-да, придется поторопиться, чтобы добраться до избушки Лексея Вестникова вовремя. Честно говоря, я не рискну встать на пути Дикой Охоты и никому не посоветую. Слишком велик шанс того, что призрачная свита разметет неудачника на куски в прямом смысле этого слова. Хотя, если честно, я никогда не интересовалась этим феноменом настолько, чтобы знать больше, чем рассказывал мне когда-то наставник в качестве общеобразовательного материала. И уж точно мне вряд ли хватило бы безбашенности присоединиться к наземной части Дикого Гона, как это сделал когда-то волхв Лексей.
– Эй, ведунья, ты есть будешь? – Я посмотрела на хмурую Ланнан, по-прежнему кутавшуюся в широкий плащ с плеча Данте и возившуюся с котелком. – Просыпайся, если мы хотим куда-то еще успеть, то нам надо двигаться в путь.
– Что ж ты с утра такая злая-то? – пробурчала я, выпутываясь из одеяла и передвигаясь поближе к костру.
Ветер уже протягивал мне плошку свежей каши, с усмешкой косясь в сторону мрачной дриады.
– Поменьше ей надо с твоим телохранителем заигрывать, – хмыкнул паренек, напрочь игнорируя испепеляющие взгляды Ланнан.
Н-да, интересные дела творятся, пока я сплю. Кстати, а куда сам предмет спора-то задевался?