Теперь Гисхильда узнала обладателя голоса. Сама комтурша пришла выслушать шпиона. Лилианна де Дрой.
— Они откажутся от зимнего похода, если ваше предложение мира действительно серьезно. Они устали от войны, — ответил предатель.
— Не может быть мира с Другими. Они убили стольких наших святых, осквернили наши храмовые башни и напитали освященную землю кровью жрецов. Я ведь сказала тебе, что поклялась не опускать меча, прежде чем не будут уничтожены все враги Тьюреда. Я не стану клятвопреступницей.
— Стоит ли это всей крови…
— Я не думаю о нужде и страданиях, которые придется вынести моим рыцарям. Я думаю об эпохе мира, которую подарю нашим детям и внукам. Мир без страха перед Другими, которые пробираются сюда по тайным тропам сквозь тьму, чтобы осквернять создание Тьюреда, насмехаться над его верными слугами и убивать их. Эта цель стоит любой жертвы.
Предатель был наполовину скрыт деревом. С того места, где она стояла, Гисхильда плохо видела его. Осторожно, затаив дыхание, девочка немного продвинулась вперед. Еще пара дюймов — и она, может быть, сумеет узнать лицо этого нечестивца.
Стена тихонько заскрипела. У Гисхильды сердце ушло в пятки. Но, похоже, оба собеседника не заметили шума. По всему лесному храму под порывами ветра поскрипывало дерево.
Гисхильда медленно подвинулась еще. Подняла взгляд к небу. Еще чуть-чуть, и луна снова скроется за тучами.
— Может быть, тебе стоит убить короля, — сказала комтурша с такой легкостью, словно речь шла о блюде на ужин. — Он тебе доверяет. Тебе не должно быть трудно.
— Что?.. Этого я не могу…
Милосердные боги! Гисхильда подвинулась еще немного. Она должна увидеть этого человека! Деревянная стена снова затрещала. Сейчас тучи опять закроют луну, но она должна взглянуть на предателя хоть одним глазком!
— Ты прав. Может быть, тебе стоит нанять другого убийцу. Если короля Гуннара Дуборукого убьет один из бояр Друсны, союз между вашими народами будет разрушен. Тогда конец Друсне! И Фьордландия тоже будет ослаблена. Ярлы не пойдут за королевой. Она не из этого народа. А дочь ее слишком мала, чтобы править. Один-единственный удар кинжалом может решить судьбу этой войны.
— Я не могу…
— Почему? Твоя жена сейчас уже настолько презирает тебя, что лучше ляжет в постель со своим священником, чем напишет тебе письмо. А дочь… Поступив в школу в Валлонкуре, она поймет тебя и когда-нибудь станет гордиться тем, что ты сделал.
— Да что ты понимаешь в нашей гордости? Не нужно приукрашать! Мы оба знаем, что цена моего предательства — жизни Иванны и Маши. Не говори о гордости! Ты сломала мою гордость, и я презираю себя за то, что пришел сюда!
Гисхильда подвинулась вперед еще на ширину ладони и теперь стояла почти вплотную к комтурше, от которой воняло свиным жиром и железом.
— То, чего ты требуешь, невозможно. — Мужчина вздохнул. — О боги! Они убьют меня. Я…
— Один удар кинжалом, который значит больше, чем десять тысяч мечей. И через сотню поколений будут помнить твое имя, друг мой. Чего же ты колеблешься?
Гисхильда прижалась к стене. Ивовая изгородь выгнулась. Вот теперь наконец она увидела его. Это был…
Комтурша вытащила кинжал. Гисхильда отпрянула. Клинок пролетел от нее на расстоянии двух пальцев. Словно злобный серебряный язык, лизнула сталь ивовые прутья.
Принцесса бросилась назад.
Снова кинжал пролетел сквозь стену.
Предатель выругался.
— Хватай его! Он не должен уйти!
Он бросился на ивовую стену. Топор с треском разрубил сплетенное дерево.
Гисхильда торопливо пробиралась дальше. Если выбраться из этого узкого места, удастся бежать. Только не оглядываться! Прочь отсюда! Снаружи перед храмом она сможет спрятаться в высоких зарослях папоротника. Эти двое никогда не найдут ее!
Девочка бросилась вперед изо всех сил. Еще два шага…
Она услышала, как позади нее разошлась сплетенная стена. Еще совсем немного — и она спасена.
Гисхильда пригнулась и повернулась, чтобы не быть легкой мишенью для кинжала женщины-рыцаря. Вместо того чтобы пытаться прорваться сквозь стену, женщина следовала за ней с той стороны и то и дело наносила удары.
Еще шаг! Что-то вцепилось в спину Гисхильде. Ветка! Гисхильда бросилась вперед, потянула изо всех сил, силясь вырваться. Лен разорвался бы, но крепко сплетенная эльфийская рубашка осталась цела.
Среброязыкий нашел свою цель. Клинок разорвал рубашку и глубоко погрузился в грудь Гисхильды. В первое мгновение принцесса не почувствовала боли. Ей показалось, что она наблюдает за тем, как ранили кого-то другого.
А потом кинжал вернулся к хозяйке. С клинка закапала темная кровь.
Гисхильда почувствовала, что рубашка пропиталась теплой кровью, которая потекла вниз, к поясу, стала собираться там. Затем пришла боль, настолько сильная, что девочка даже не могла закричать и, обессиленная, упала на колени.
Ивовая стена полностью сломалась под неистовыми ударами топора. Девочка смотрела в жестокое лицо комтурши.
— Это еще что за чернолицый кобольд?
— Боги милосердные! Это принцесса. Что ты наделала! — раздался голос предателя.
Колючий каштан, который Гисхильда весь день чувствовала в животе, вырос. Колючки все глубже впивались в тело. А с ними распространялся холод.
«Я знала, — думала девочка. — Я была права в своем предчувствии. Случится что-то страшное».
Она едва могла дышать: что-то давило на грудь.
— Ты пробила ей легкое, — сказал предатель. — Она умрет.
— Даже ее труп может нам пригодиться, — холодно ответила комтурша. — Только вот найти ее они не должны.
Она наклонилась и взяла Гисхильду на руки.
Девочка прижалась щекой к груди женщины. Помутившийся рассудок внушил ей чувство обманчивой защищенности. Она слышала, как бьется сердце, грохочет, словно военный барабан.
Яркий лунный свет слепил Гисхильде глаза так сильно, что они начали слезиться. Казалось, все ее чувства в последний раз восстали, пытаясь уцепиться за этот мир. Все впечатления были болезненно отчетливы. Она слышала, как капала ее кровь на сапоги комтурши.
— Почему ты ее не оставишь? — громко шептал предатель.
Гисхильда дрожала всем телом. Холод добрался до кончиков пальцев на ногах. Туча проглотила луну. Мир погрузился во тьму. Последнее, что слышала принцесса, была тихая капель ее крови. Ее крови… Она вспомнила о своей немой клятве, которую принесла во время ожидания начала переговоров. Боги услышали ее. Они взяли ее кровь. Отец будет жить. Гисхильда облегченно вздохнула. А потом ее, как и луну, проглотила тьма.
«Никогда Тьюред не насылает на нас чуму, не предупредив нас. Так богобоязненные люди, умеющие толковать его знаки, могут своевременно спастись. Но те, кто слепо предается радостям жизни, будут наказаны. Итак, братья и сестры, обратите внимание на следующее: если когда-либо увидите на улицах крыс, которые пляшут и шатаются подобно предающимся пьянству людям, то знайте: это Господь посылает нам знак, потому что грядет чума. В день, следующий за тем, когда они танцевали, крысы умрут. И не пройдет и недели, как в небо поднимется дым погребальных костров. Эпидемия всегда начинается на побережье и оттуда распространяется в глубь материка. Холодное дыхание зимы, однако, останавливает ее.