— Как чувствует себя Гисхильда? — Громкий голос Жероме не спутаешь ни с чем. Он привык перекрикивать шум битвы, когда ходил в бой во главе Черного Отряда.

— Она еще не совсем пришла в себя, — взял слово брат Друстан. — Сейчас находится в карете на пути назад, в башню Львов. Я приказал ей отдыхать. У меня такое ощущение, что встреча с Тьюредом глубоко потрясла ее.

Леон не сдержал ухмылки. Это заставит пошатнуться ее ошибочную веру в своих языческих божков. Теперь она сама должна осознать, что есть только один бог. Иногда Тьюред выбирает сомневающихся, чтобы творить чудо. В истории церкви известно много подобных случаев. Истинно верующим это может казаться несправедливым, но ведь об их душах не стоит беспокоиться… Принявшему Тьюреда в свое сердце не нужны чудеса, чтобы поверить. Но есть язычники, сомневающиеся, те, кто вот-вот утратит веру. Им Тьюред и должен открываться.

— Брат примарх. Несколько дней назад Люк обратился ко мне с вопросом. Он хочет просить руки Гисхильды. Но сначала он хочет получить твое разрешение.

Леон был поражен. Он видел мальчика каждую неделю. Почему он не спросил его сам?

— Разве он не должен присоединиться к флоту, который после окончания осенних маневров отправляется к Эгильским островам?

— Так предполагалось. — Друстан изо всех сил старался, чтобы по его голосу не было заметно, что он по этому поводу думает.

Планам Леона мешал этот внезапный поворот событий. В принципе, это было именно то, чего он хотел. Но они оба должны стать более зрелыми. Их союз должен быть прочным. Если они отпразднуют свадьбу слишком рано, это может оказаться фатальным. Зато разлука разожжет желание. Леон знал, что оба пишут друг другу страстные письма. Шпионы Оноре читали большинство из них, прежде чем послания достигали собственно адресата. С некоторых писем он даже получил список. Они не имеют права пускать на самотек ничего, что касается этих двоих.

— Что мне сказать Люку?

Леон надвинул капюшон и осторожно потер раненую глазницу.

— Ничего не говори.

— Он наверняка спросит снова.

— А ты снова промолчишь. Давайте посоветуемся сейчас о том, в какой форме мы сообщим гептархам о чуде.

— Мы должны послать им свидетеля, — ответил Оноре. — Такого, в словах которого нелегко усомниться. Наша позиция в Анискансе чрезвычайно слаба с тех пор, как мы потеряли место среди гептархов. А братство Древа Праха не упускает возможности повредить нашему доброму имени. Может быть, пусть Люк отправляется не на Эгильские острова, а…

Приказ

Эмерелль надела простое серебристо-серое платье до пят. Оно было с длинными рукавами, без вышивки и чудесно подчеркивало ее фигуру. Платье было преисполнено тихой привлекательности и было не похоже на наряд королевы. Фальрах любил, когда она одевалась так. Насчет Олловейна она не знала. Он был непрост, ее мастер меча. Верный до смерти, но не простой. Она знала, что он возненавидел бы ее… Да, вероятно, он действительно возненавидел бы ее. Но другого выбора у нее не было.

Солнцеокий парил почти возле самого ее лица. Маленький цветочный фей с крыльями бабочки смотрел на нее удивленно.

— Ты же королева! Ты никогда не должна выглядеть обеспокоенной. Ты же можешь просто приказать казнить негодяя!

Эмерелль невольно улыбнулась. Солнцеокий был в свите совсем недавно. Его народ выбрал фея потому, что он был исключительно красив. А еще, наверное, потому, что он регулярно попадал в неприятности. Он был слишком прямолинеен и вел себя безрассудно смело.

— К сожалению, править совсем непросто. С некоторыми негодяями приходится жить. И позволь сказать тебе, что с прямолинейными зачастую бывает еще труднее.

Солнцеокий проделал сальто и рассмеялся.

— Нет, готов поспорить, что хороший палач решил бы все проблемы. Тебе нужно только собрать свое мужество в кулак и приказать.

Никто из придворных не осмелился бы дать ей такой совет. Вообще-то нужно было поставить Солнцеокого на место. Но, пожалуй, он просто не понимал, зачем она это делает. Он был исключительно красив, со своими золотистыми локонами и светлыми, янтарными глазами. Его крылья, с черно-желтым орнаментом, придавали дерзость его виду. А спиральный узор от левой ноги до правого плеча, который он велел нанести себе, только усиливал впечатление. Сорвиголова ростом с палец. И в этом была своя привлекательность. Не стоит пытаться изменить его.

— Я подумаю над твоим советом. Тебе дозволено присутствовать при визите мастера меча. Мне любопытно знать, какой совет ты дашь мне, когда он уйдет.

— Так речь идет о мастере меча, — трепеща крылышками, Солнцеокий замер прямо перед ее носом. — Ты должна прислушаться к нему! Он герой.

У Эмерелль мелькнула мысль о палаче с мухобойкой. Она уже хотела прогнать Солнцеокого, когда на террасе раздались шаги.

Олловейн! Он все еще выглядел очень хорошо. Столетия бесследно прошли мимо. Может быть, только язык его стал острее, а взгляд — немного более усталым. Но нужно было очень хорошо знать его, чтобы заметить это. Его длинные светлые волосы были распущены. А глаза были чудесного зеленого цвета. Иногда цвет менялся. Зеленый был ему к лицу более всего — так считала Эмерелль.

— Ты звала меня, повелительница!

Неудачное начало. Когда он называл ее повелительницей, то это значило, что он в плохом настроении. Она знала, что он страдает от жары. В своих белых доспехах и короткой тунике он немного потел. Для эльфа это недостаток. И от этого он тоже страдал. Тем не менее он выдержал вот уже пять лет жизни в Вахан Калиде и муштровал своих эльфийских рыцарей так, как она приказала.

— Я знаю, где мы найдем Гисхильду.

Он недоверчиво поглядел на нее. Может быть, он ждал этого известия слишком долго. И чувствовал, что она чего-то не договаривает. Они слишком хорошо знали друг друга.

— Неужели наконец вернулась Сильвина?

— Нет, — тихо произнесла Эмерелль. — Она ушла в лунный свет. Но оставила послание. Это долгая история. — Она указала на стол с картами, стоявший в тени тента на другой стороне дворцовой террасы. — Гисхильда находится в Валлонкуре.

— Она — пленница рыцарей Древа Крови?

— Этого я не знаю. Я не могу видеть Валлонкур в своей серебряной чаше. Поэтому я и не нашла ее там. Ты знаешь Валлонкур?

Мастер меча покачал головой.

— Нет. Я никогда там не бывал. Я знаю, что рыцари Древа Крови обучают там своих послушников. Это полуостров невдалеке от Марчиллы, и он считается неприступным. — Он цинично усмехнулся. — По человеческим меркам.

Раньше он не был таким, подумала Эмерелль. Что-то испортилось в его рыцарстве. Не ее ли в этом вина? Может быть, она требовала от него слишком многого? Она отвернулась и направилась к столу с картами. Солнцеокий приземлился на ее правое плечо и ухватился за прядь волос. По отношению к Олловейну он вел себя необычайно почтительно. Эмерелль не могла припомнить, чтобы Солнцеокий за недолгое время перебывания у нее на службе выдержал так долго без своих фокусов.