Дождь умер. Ни дуновения ветерка над фьордом.
Дрожание воздуха расширялось. На лужайке возникла паника. Лошади пугались. Все бросились бежать, а тех, кто упал, безжалостно втоптали в грязь.
Ничего не понимая, Люк бросил взгляд на Январский утес. Он увидел, как разбилось небо, словно зеркало. А за ним показался другой, более светлый небосвод.
Было такое ощущение, словно из него вынимают душу тысячами горящих нитей. Он кричал, пока не сорвал голос. Сквозь него текла сила, созданная не для людей. Его рука лежала на груди Жиля. Гептарх выпрямился. Его волосы стали гуще, разгладились морщины.
Оноре чувствовал, как желчь уходит из старой плоти. Зубы Жиля снова стали на свои места в челюсти. Болезнь, вгрызшаяся глубоко во внутренности князя Церкви, отступала. Легкие расширялись.
В тот же миг на Оноре обрушились тысячи других впечатлений. Он чувствовал все вокруг себя. Все живое. Рыб во фьорде. Угрей в трясине. Чувствовал, как движется дитя во чреве беременной, где-то там, на берегу. Болезни уходили, исчезали шрамы. И он чувствовал всю ту боль, которую отнимал у больных. Все текло через него.
Он упал на колени. Его сила исчезла. Как же Люк это пережил? Он хотел прекратить, но он больше не властен был над тем, что происходит. Это конец?
Боль ослепила его. Над ним разбилось небо. А потом он уже ничего больше не видел.
Голоса. Крики ужаса!
Что случилось? Он пытался ухватиться за что-то. Его воспоминания… Как много он вытерпел. Нельзя сдаваться именно сейчас! Он неделями прятался в шкафу в Вороньей Башне. Его перенесли на корабль гептраха в ящике. Ему пришлось стать другим, чтобы уйти от убийцы, уничтожавшего братство Святой Крови.
Внезапно он обрел покой. Его окружала глубокая тишина. Он видел, хотя веки оставались закрытыми. На него смотрели чудесные голубые глаза. Глаза, как у его матери.
В его голове прозвучал голос. Очень тихо.
Я доволен тобой. Твоя работа завершена.
Было такое чувство, словно у него что-то отняли. Он лежал на палубе галеры. Они смотрели на него. Он улыбался.
— Покой. Наконец-то покой.
Раффаэль стоял перед полком андаланцев рядом с капитаном Артуро Дуарте. Рыцарь смотрел на чужой мир. Всего один шаг. Но куда он приведет? Решиться на переход в Альвенмарк в открытом море, на корабле, — это было другое. Решение приняли за них. Теперь каждый должен был сделать шаг сам.
Он чувствовал взгляды мужчин за спиной. Перед ним лежал заснеженный пейзаж с мягкими холмами. Он увидел разрушенную сторожевую башню. Неподалеку стоял мощный дуб. Воздух вибрировал, словно от сильной жары. Пейзаж впереди казался несколько нечетким. Он не видел, куда поставит ногу, если сделает шаг.
Он взглянул на капитана Дуарте. Худощавый ветеран, похоже, молился. Он долго молчал. Наконец поднял взгляд к небу и громким голосом закричал:
— Господи, сегодня я должен выполнить тяжелую работу именем твоим! Если я вдруг забуду тебя в эти часы, то ты не забудь меня! — С этими словами он сделал шаг сквозь пелену.
Раффаэль обнажил рапиру.
— Вперед! — Он последовал за капитаном.
По другую сторону было холоднее. Под сапогами скрипел снег. Воздух был приятным, каким-то более свежим, чем у фьорда. Рыцарь направился к сторожевой башне. Эти стены были заброшены, наверное, несколько веков назад. Внутри башни росла группа берез.
Тем временем полк перешел в мир Других. Мужчины шли фронтом длиной в почти двести шагов. Центр боевого порядка составлял сильный отряд пикинеров. С обоих флангов стояли группы аркебузиров.
— Стрелки! — воскликнул Дуарте. — Выйти в первый ряд!
Мужчины повиновались. Держа аркебузы наискось перед грудью, они взяли тлеющие фитили между средним и указательным пальцами.
— Разведать холм с деревом!
Раффаэль увидел, как второй полк вошел в щель между мирами. Вообще-то их должны были вести всадники, но когда Тьюред сотворил чудо и открыл им путь в мир смертельных врагов, большинство лошадей в панике бросились прочь. Могло пройти несколько часов, пока эскадроны всадников сформировались бы заново. И даже тогда было неясно, можно ли будет заставить лошадей пройти сквозь странную пелену.
«Может быть, они умнее нас», — озадаченно подумал рыцарь.
Рыцари у дуба что-то кричали ему и махали руками.
Раффаэль взобрался на холм. Дерево было каким-то жутковатым. Никогда прежде не доводилось ему видеть такого дуба. Трое мужчин не сумели бы обхватить его, взявшись за вытянутые руки.
Стрелки указывали на всадницу вдалеке. Она наблюдала за ними и очень тщательно следила за тем, чтобы оставаться вне досягаемости для их орудий.
Внезапно из-за куста выпрыгнуло существо. Оно было на расстоянии менее сотни шагов. Обнаженный мужчина, из головы у которого росли рога.
— Воистину безбожный мир, — прошептал один из аркебузиров.
Все здесь исковеркано и странно.
— Принесите бочонок масла для ламп и подожгите дерево. Войска у фьорда ждут сигнала. Это единственное, что может гореть здесь и что способно дать пламя, которое увидят с другой стороны. — Раффаэль посмотрел на макушку дерева. Он не позволит какому-то там дубу запугать себя!
Он отошел немного назад и споткнулся.
Выставив руки, рыцарь почти предотвратил падение. Что-то кольнуло его сквозь кожаную перчатку. Он разгреб снег между корней и нашел позеленевший от мха осколок, напоминавший горлышко амфоры, разбитой давным-давно.
Раффаэль поднялся и отряхнул снег с одежды.
Двое стрелков вели на веревке мула. К повозке, в которую он был впряжен, были пристегнуты два бочонка с маслом для ламп. Припасы на четыре недели.
Упрямая скотина остановилась у подножия холма. Ни ударами, ни добрым словом ее нельзя было заставить сделать шаг.
Раффаэль снова взглянул на дерево. Может быть, мул тоже чувствует это? Что с деревом не так? «Ты все придумал, — мысленно сказал себе рыцарь. — Просто тебя беспокоит этот чужой мир».
— Ну же, отстегните бочонки. Поднимите их на холм сами!
Аркебузиры, ворча, повиновались.
Раффаэль отошел от дерева. Ничего не произошло, когда его ребята принялись лить масло на корни и ствол дерева. Это было, конечно, абсурдно, но он почему-то был разочарован. Он ожидал всего, чего угодно. Того, что дерево заговорит, на стволе появятся глаза, или того, что на его людей обрушатся мощные ветви. Но ничего подобного не случилось. Это ведь было просто дерево.
— Подожгите его!
Эмерелль развернула кобылу. Она видела достаточно. Уже несколько часов назад она ощутила первое мимолетное колебание золотой паутины. Что-то чужое ступило на тропы альвов и тут же пропало.