Небольшой отряд тронулся в путь. Олловейн вел за собой в поводу вьючную лошадь. Мириэлль болтала с эльфом без остановки. Где-то над их головами, за одним из сотен окон, окружавших внутренний двор подобно пчелиным сотам, раздался печальный звук флейты. То была мелодия, проникавшая в самое его сердце, пока оно не стало болеть так же сильно, как рука, долго державшая меч.
Белый рыцарь исчез в темном отверстии, внезапно раскрывшемся перед ними. Туннель вел под дворцовой башней к развалинам города. Копыта стучали по мостовой в ритме сердца. Царивший в туннеле полумрак был приятным. Глаза Люка перестали слезиться. Затем его снова охватило безжалостное полуденное пекло.
Молодой рыцарь закрыл глаза и отпустил поводья. Он наслаждался ездой верхом, тем, что чувствует сильные мышцы кобылы. Сейчас, когда он закрыл глаза, он мог радоваться. Солнце ласкало его лицо. Он чувствовал, как по лбу струится пот. С моря дул легкий ветерок, принося с собой аромат соли и пыли, морской воды и чужого великолепия цветов, дыма и остро приправленных рыбных блюд.
Люк нащупал походную флягу, висевшую у седла. Сделал большой глоток. Вода была более сладкой, чем в его мире.
Затем он отдался на волю чувств. Опершись руками на луку седла, он прислушивался к разговору между Олловейном и Мириэлль, не понимая, впрочем, ни слова. Он поймал себя на том, что насвистывает себе под нос мелодию флейты, которая провожала их во дворе дворца.
Впервые за долгое время он чувствовал себя легко и свободно.
Стук копыт изменился, стал глуше. Приоткрыв глаза, рыцарь огляделся. Мир был черно-белым, земля — как разбитое зеркало. Он заморгал, но прошло немало времени, прежде чем он стал видеть более или менее четко. Зеркалом оказались залитые водой поля, обрамленные узкими заросшими травой тропинками. Что за странный ландшафт! Гигантская водная мозаика.
В воде то тут то там стояли одинокие быки с рогами толщиной в руку.
Он снова закрыл глаза и покачнулся в седле. В чем тут дело, что он не видит четко, — в волшебстве этого зачарованного мира? Или же Олловейн был прав? Не слишком ли рано он снял повязку? Он не боялся этой травмы. Она была ему неприятна, конечно, и будет означать для него конец как для рыцаря-воина. Но разве его время как воина и без того не миновало?
Стук копыт снова изменился. Неужели он задремал? По его лицу скользили свет и тени, словно небо было разорвано множеством молний. Деревья! Они въехали в лес. Сейчас он охотнее оказался бы в воде, мельком пронеслось у него в голове, и он удивился собственным мыслям. Он всегда любил леса. Почему он кажется вдруг чужим самому себе?
Должно быть, все дело в его глазах. Но он поправится!
— Мы на месте, — внезапно сказал Олловейн.
Люк огляделся по сторонам. Перед ними возвышалось огромное дерево, покрытое светлыми пятнами. Вокруг тоже стояли высокие деревья. Казалось, на ветвях сидели кобольды и наблюдали за ними. Они издавали странные гортанные звуки. Совсем рядом раздался крик птицы, которого Люку прежде не доводилось слышать.
— Могу я представить вам Юливее? Она хорошая подруга. Почти всегда.
Послышался смех.
— В самую точку! А это Олловейн, самый рыцарский из всех рыцарей. Почти всегда.
Люку было странно, что дети демонов шутят между собой. От священнослужителей Тьюреда он всегда слышал только о том, насколько хладнокровны и бездушны эльфы. А эти были больше похожи на героев из историй Гисхильды. Не рассказывала ли она ему о Юливее?
— Мы у звезды альвов, — пояснила эльфийка. Она говорила на его языке почти без акцента. — Она поведет нас по тропе из магии и света. Благодаря этим путям можно проходить большие расстояния за считаные мгновения. Место, куда вы собрались, находится на расстоянии нескольких дней пути. Если пойдем по нужной тропе альвов, то достигнем его, сделав всего лишь несколько шагов. Я возьму тебя за руку и поведу, Люк. Ни в коем случае нельзя сходить с тропы. По ту сторону тропы из света — пропасть.
— А Мириэлль?
— Не беспокойся, она пойдет со мной, — ответил Олловейн. — Ей знакомы тропы альвов, и она знает, как нужно себя вести. Мы немного переживаем только из-за тебя.
Люку не понравилось, что о нем беспокоятся больше, чем о ребенке, но он промолчал.
Эльфийка подвела его к большому кусту. И только оказавшись вплотную перед ним, он заметил, что стоит перед заросшим павильоном. В воздухе стоял тяжелый, пьянящий цветочный аромат.
Люк споткнулся о ногу кобылы и едва не упал, но Юливее поддержала его. Никто ничего по этому поводу не сказал.
Мириэлль что-то произнесла, обращаясь к Олловейну. Голос ее звучал радостно и свободно, совсем не так, как в дворцовой башне. Ее хорошее настроение было заразительно. То, что они делают, правильно, довольно подумал Люк. Сейчас речь идет не о нем, а исключительно о девочке. Исполнить мечту ребенка — такого он не делал никогда прежде в жизни. А еще его редко переполняла такая радость, как сейчас.
Юливее что-то сказала на своем родном языке, и природа, казалось, затаила дыхание. Птичьи голоса на деревьях умолкли, стих даже шелест листвы. То были слова силы. Люк молчал. Он думал о том, как «Полярная звезда» упала на дно моря, а его команда погибла. Каждой клеточкой своего тела он чувствовал силу эльфийской магии. Казалось, земля под ногами слегка поплыла. А потом перед ним внезапно возникла арка из разноцветного яркого света.
Люк не выдержал и отвел взгляд. Защищаясь, закрыл глаза рукой. Одна из лошадей нервно заржала. А Мириэлль радостно вскрикнула.
— Идем, — сказала эльфийская чародейка и взяла его за руку.
Он чувствовал на коже странное покалывание, когда вошел под арку из света. Земля под его ногами стала иной — мягкой и пружинящей. Под каждым шагом она слегка прогибалась.
Было ужасно тихо. Словно вырезанная ножом, простиралась перед ним тропа. Вторая арка из света приблизилась гораздо быстрее, чем можно было бы предположить по их медленному темпу.
Затем его охватил холод. Под ногами уже потрескивала мерзлая земля. В лицо ударил ледяной ветер. Он был рад, что тропы альвов остались позади.
Олловейн отстегнул плащи с вьючной лошади.
Мириэлль захихикала. Она что-то обсуждала с эльфийкой.
В лицо ему кто-то мягко ударил. Холодно. Мириэлль что-то говорила остальным. Голос ее звучал смущенно.
Люк вытер лицо ладонью. На пальцах остался снег.
— Мириэлль извиняется, — сказала Юливее. — Вообще-то она целилась снежком тебе в грудь.
Люк откашлялся и попытался сделать мрачное лицо. Присел на корточки, пальцы его коснулись тонкого слоя снега.
— Скажи ей, что пусть лучше убегает. В конце концов, мы, рыцари, известны своей мстительностью. — Пальцы его уже слепили снежок. Он видел Мириэлль только как тень на белом фоне.
Его снежок пролетел мимо, как он и задумывал, и он самым безбожным образом выругался, в то время как малышка попискивала от удовольствия. Почти в тот же миг его настиг следующий снежок, и он с криком упал навзничь.