Адмирал британского военного флота Александр Милн был отважным и несгибаемым бойцом, когда наставал час проявлять отвагу и несгибаемость. Он был тяжко ранен в сражении во имя родной страны. Когда американцы остановили британский корабль и захватили на нем пленников, Милн отправился прямиком к министру и потребовал перевода на действительную службу.
Но при том он был и осторожен, когда требовалось проявить осторожность. И теперь, когда эскадра рассекала морские воды под теплыми звездными небесами, настало самое время для осторожности. Они держались вдали от суши с тех самых пор, как флотилия отплыла с Багамских островов в сумерках две недели назад и легла на северный курс. Острова кишмя кишат шпионами, и отплытие наверняка не прошло незамеченным, о чем и было доложено американцам. Лишь с наступлением ночи, когда земля скрылась за горизонтом, эскадра повернула к югу.
С той поры она шла только по приборам, не видя земли со времени острова Андрос, к которому подошли в сумерках, чтобы уточнить свое местоположение. Хорошая навигационная практика для офицеров. Они плыли на юг почти до тропика Рака, прежде чем легли на западный курс, чтобы двигаться вдали от маршрутов прибрежного судоходства. За все время плавания не видели ни одного другого судна, из чего заключили, что американцы их не ждут.
Только когда наблюдения полуденного солнца, согласованные с судовым хронометром, подтвердили, что флотилия достигла восемьдесят восьмого градуса западной долготы, они изменили курс в последний раз. Плыли строго на север к побережью Соединенных Штатов в районе Мексиканского залива.
Адмирал Милн избрал своим флагманом броненосец «Воитель» и сейчас стоял на мостике рядом с капитаном Роландом, командиром корабля.
– Сколько узлов, капитан? – поинтересовался он.
– по-прежнему шесть узлов, сэр.
– Хорошо. Если расчеты верны, мы должны приблизиться к берегу на рассвете.
Взобравшись на спардек позади мостика, он оглянулся на корабли, держащиеся в кильватере. Первыми шли два линейных корабля – «Каледония» и «Роял Оук». За ними следовали транспорты, на фоне ночных небес казавшиеся лишь неясными размытыми рисками. А дальше, невидимые во тьме, двигались остальные линейные корабли, фрегаты и корветы. Самый большой британский флот, вышедший в море со времени 1817 года.
И все-таки адмирал был недоволен. Просто унизительно, что подобная армада вынуждена украдкой шнырять вдали от земли, а потом тайком подходить к суше ночью, словно контрабандисты. Британия правила морями не один век и выиграла все свои морские войны. Но американцы поставили на охрану этого берега большой флот, избежать встречи с которым надо любой ценой. Не из страха перед битвой, а из необходимости держать свое присутствие в этих водах в секрете.
Поднявшись к нему, капитан Николае Роланд доложил:
– Впереди облачность, сэр. Поздновато для сезона дождей, но вдоль этих берегов погода может испортиться в любую пору года.
Они постояли в молчании, каждый погрузившись в собственные мысли, и тишину нарушало только мерное, как биение метронома, «тук-тук-тук» корабельной машины. Сияющие впереди звезды одна за другой исчезали в надвигающейся тьме по мере того, как оттуда надвигалась туча. Здесь, где их не могут слышать вахтенный офицер и рулевой, пожалуй, единственное место на людном корабле, где можно переговорить, не опасаясь чужих ушей.
Роланд был женат на племяннице адмирала. Их дома в Солташе стояли довольно близко, и они частенько виделись друг с другом, когда адмирал оправлялся от раны, полученной в Китае, в сражении на реке Мейо. Он и Роланд быстро сблизились, несмотря на разницу в возрасте.
– что-то мне не нравится, Николае, какой оборот приняло развитие военного искусства на море. Мы всегда чуточку запаздывали с техническими усовершенствованиями, были чересчур склонны позволять другим опережать нас.
– Не могу согласиться, сэр. Мы сейчас стоим на мостике самого современного военного корабля на свете. Построенного из железа, ходящего на пару, вооруженного двадцатью шестью 68-фунтовыми пушками, не говоря уж о десяти стофунтовках. Сорокапушечного корабля с орудиями величайшего калибра, непобедимого и непотопляемого. Мы же понимаем, что старший род войск [10] должен быть консервативен, сэр. Но как только мы вцепимся зубами во что-нибудь, мы уж не упустим своего, как бульдог.
– Согласен. Но слишком уж часто мы норовим действовать в современных войнах, опираясь на опыт прошлого. по-моему, груз традиций и склонность относиться к любым новшествам с подозрением обходится нам дорогой ценой.
– Возможно, это правда, сэр, но я стою слишком низко на служебной лестнице, чтобы иметь собственное мнение на сей счет. Но вы, конечно же, преувеличиваете. Только посмотрите на этот корабль. Как только военно-морское ведомство обнаружило, что французы строят «Ля Глуар», железный боевой корабль, то секретариатом Адмиралтейства было принято решение немедленно строить облаченный в железо фрегат. Фактически говоря, даже два, чтобы обогнать французов на один. Как и наш близнец
«Черный Принц», мы воплощаем самые современные достижения морской науки. У нас имеется не только паровая машина, но и парус, чтобы держаться в море как можно дольше. Я беспредельно горд командовать таким кораблем.
– Как и положено. Но ты помнишь, что я сказал, когда до нас дошла весть о битве между «Виргинией» и «Монитором»?
– Мне никогда не забыть ваши слова. Мы только что отобедали, и вы угощали нас портвейном. Дежурным офицером был Робинсон. Он пришел с рапортом и зачитал его вслух для всех нас. кое-кто из офицеров назвал это колониальным дурачеством, но вы этого мнения не разделяли. Вы заставили их протрезветь довольно быстро. Джентльмены, сказали вы, мм только что вступили в новую эру. Нынче утром, когда я проснулся, в британском военном флоте было сто сорок два корабля. Но когда я нынче отойду ко сну, их будет всего лишь два – «Воитель» и «Черный Принц».
– Все сказанное мной не утратило своей правдивости и по сей день. Как паровая машина положила конец парусу, так и броненосцы изгонят деревянные корабли из военных флотов всего мира. Вот почему мы входим в бой через заднюю дверь, так сказать. Блокадный флот янки прекрасно изолирует береговую линию от любого проникновения с моря. Сейчас я намерен прорваться через эту блокаду и желаю встретиться с блокадным флотом только на своих условиях. Нам просто не повезло, что “Черный Принц” до сих пор не отремонтировал свои котлы. Будь он с нами, я бы чувствовал себя намного спокойнее.
Роланд крепко топнул каблуком по железному настилу спардека.
– Вот железный корабль, который может нести величайшие пушки из созданных. На нем ничего не страшно.
– Согласен, чудесный корабль. Но я хотел бы, чтобы его конструкторы не проявляли такой снисходительности к старой гвардии Адмиралтейства. Я бы сказал– или парус, или пар. Или одно, или другое, но ни в коем случае не мешанина из обоих. С мачтами и парусом нам приходится нести громадный экипаж, чтобы заниматься ими. Чтобы поднять вручную парус или винт, нужно двести пар рук, хотя с этой работой вполне справилась бы паровая лебедка.