Когда он перевернул и эту «страницу», чтобы показать следующую фотографию, зал дружно ахнул. На снимке стоял молодой Лорэн с флаконом, на котором написано было: «Женес». Крупный газетный заголовок под фото гласил: «Судебное дело против „Женес“. Слепота и увечья от косметики фирмы!»
Лорэн торопливо закрыл фото, но со следующего в зал смотрела молодая хорошенькая женщина с безобразными рубцами на коже. Под фотографией стояли слова: «Это сделали Пьер Денон и „Женес“».
Лицо Лорэна побагровело.
— Откуда здесь это?.. — заорал он вне себя от ярости.
И тогда встала Мелина Мишель.
— Как, вы не узнаете себя, Пьер? Или мою сестру?..
Толпа загудела.
— Охрана! — закричал Лорэн. — Здесь женщине плохо. Проследите, чтобы ее проводили до комнаты.
— Я абсолютно здорова, — громко объявила Мелина. — Но многие действительно потеряли здоровье: это те несчастные, кто доверился косметической фирме «Женес». Вы погубили карьеру моей сестры. Это она на плакате с изуродованным лицом. Ей до сих пор приходится прятаться: она боится показаться на людях. И это из-за вас потеряла зрение Хитер Синклер… — Мелина подняла над головой фотографию слепой девушки и показала ее публике.
По залу пронесся ропот.
— Лорэн, вы готовы ответить на обвинения этой женщины? — выкрикнул один из репортеров.
— Да, мы могли бы дать объяснения… — начал Лорэн.
— Что вы скажете об этих фотографиях? — спросил другой. — Как вы это объясните?
И тут Нэнси все поняла. Последний сюрприз, о котором говорила Хитер, не имел ничего общего ни с шантажом, ни с диверсиями. У этой акции была одна цель — Розье. Никакого физического воздействия… Мелина просто разоблачила и уничтожила их в глазах людей, которые были для них важнее всего. Она просто сказала правду. Теперь не имело значения, попадут они под суд или не попадут: их карьере, их бизнесу был положен конец.
Джорджи наклонилась к Нэнси.
— Почему Хэнк и Хитер не дождались этой презентации? Зачем им нужно было преследовать и калечить людей?
— Мне кажется, они были страшно обозлены на весь мир, — ответила Нэнси. — Вспомни, по сути все ограничилось одной газетной заметкой об этом деле. И никакого толка…
— Да, понятно теперь, почему Мелина не доверяла солэровской грязи, — сказала Бесс. — Пожалуй, не останусь я больше на этом «торжестве»…
Возвращаясь домой, Нэнси нашла Бесс около бунгало. Та сидела на траве, глядя в звездное небо.
— Ну как? — спросила Нэнси подругу.
— Все о'кей, — весело отозвалась Бесс. — Три с половиной фунта как не бывало. Нэнси улыбнулась.
— Да я не об этом. Как тебе все, что здесь произошло за эту неделю?
— А-а… — Бесс посерьезнела. — Знаешь… это, конечно, здорово, что злодейства, которые сотворили Розье, наконец обернулись против них. И все равно я считаю «Солэр» великолепным курортом… Несмотря даже на то, что вытворял здесь Хэнк. Во всяком случае, я научилась работать над собой и теперь знаю, что такое по-настоящему сидеть на диете…
— Надеешься в Ривер-Хайтсе продолжить? — лукаво спросила Нэнси. Бесс засмеялась.
— Если следовать рекомендациям и выполнять всю солэровскую программу, то ни на что другое времени не хватит… Потом, я много думала обо всех этих диетах и комплексах… И знаешь, к какому выводу я пришла? Несколько лишних фунтов — не самая ужасная вещь на свете.
— Я тебя понимаю. Это чистый идиотизм — стремиться выглядеть как супермодель, — поддержала ее Нэнси. — И чувствовать себя несчастной, если что-то чуть-чуть не так.
Бесс показала на яркую звезду.
— Видишь? Это Венера, богиня любви и красоты. Знаешь, — она вздохнула, — когда мы приехали сюда, я все время смотрела на Жаклин и думала, что ну все бы отдала, лишь бы выглядеть, как она. Мне казалось, если я стану такой же красивой, то и все остальное в жизни будет прекрасным… И вот сегодня я увидела, как она стоит перед людьми… и лжет, и отпирается, и делает вид, будто понятия не имеет, как происходили рядом с ней эти ужасные вещи…
Нэнси улыбнулась подруге.
— Бесс, милая, ты как человек куда лучше и красивее, чем Жаклин. И я очень рада, что ты внешне совсем на нее не похожа.
— Нэн, — серьезно сказала Бесс. — Хочу спросить у тебя кое-что. Скажи мне, пожалуйста… только честно: у тебя не осталось шоколадки, в твоем неприкосновенном запасе?
— Конечно, осталось, — расплылась Нэнси в улыбке.
Койоты заводили свои долгие ночные серенады. Пора было идти в дом. Спать.