— Детка, это значит, что я тебе нравлюсь?
— Это значит, что ты — придурок, который слышит только то, что нужно ему! Слезь с меня!
Вдруг в сердце закралось странное чувство вины и сожаления, вызвав раздражение и злость.
Рывком поднявшись, я прошел к краю крыши, любуясь на светящуюся огнями фар крохотную ленту дороги. Только нравоучений мне сегодня и не хватало! Еще раз взглянув на странную девицу, я прямиком направился к квадратной, чернеющей в центре крыши постройке.
— Ты куда? — Девчонка тут же вскочила и бросилась ко мне.
— Домой. — Я нашарил деревянную дверь. Заперто.
— Тебе нельзя домой! Тот, кто подстроил эту аварию, наверняка прекрасно знает, где ты живешь. Забыл, что не далее как сегодня утром у тебя уже кто-то побывал?
— Откуда ты знаешь? — Я развернулся. — Уж не ты ли устроила мне эту веселую жизнь?
— Тар, послушай меня. — Ее ручки молитвенно сложились на груди. — Тебе нужно где-то спрятаться. И выброси телефон. Ни с кем не говори! Даже с Максом! До твоего дня рождения осталось всего несколько дней. Ради себя — сделай то, что я тебе говорю! Неужели ты не хочешь жить?
— Жить? — Я усмехнулся, чувствуя просыпающееся в душе бешенство. — Что ты знаешь о моей жизни, девочка? Ты хоть представляешь себе, каково это — жить, мечтая о приближении того дня, когда я смогу встретиться с теми единственными, кого я способен любить? Ты знаешь, каково это — дожидаться ночи, чтобы увидеть… увидеть…
Я со всей дури врезал кулаком в дверь. Доски хрупнули и упали в темноту, открыв мне путь к спасению. Я бросился вниз по лестнице. Душа болела так, словно ее жгли. Давно затянувшиеся раны снова вспухли кровоточащими язвами из-за этой девчонки. Черт ее дери! Откуда она взялась?!
Лайла
Что я наделала?! Он мне не поверил! Более того, я едва не вызвала в его душе ненависть!
Некоторое время я, перепрыгивая через ступеньки, бежала следом, пока видимое тело не рассыпалось искорками. Но я этого даже не заметила. Точнее, заметила то, что уже не бегу, а лечу за ним.
Тар выскочил из подъезда и торопливо зашагал к трассе. Кажется, он даже не понял, что его больше не преследует досадное недоразумение в моем лице.
Я догнала его и полетела рядом. Мне бы на секундочку, на вздох вернуться в Лазурь. Я уже согласна обратиться за помощью к учителю, но как оставить его одного? Сейчас?
Вседержитель! Подскажи, что мне делать?
Я поежилась и с силой сжала плечи. Может, мне было бы проще, знай я ответы на те вопросы, что не давали мне успокоиться: кому нужна его смерть? И отчего я почувствовала в возникшем из ниоткуда грузовике и в пылающем клубе едва заметные следы магии Красного мира?
Меня отвлек от раздумий тихий голос Тара.
Тьма! Этот мальчишка даже не подумал хотя бы прислушаться к моим пожеланиям и теперь с кем-то говорил… по телефону? С кем?!
— Ты где? Угу. Да у меня тут авария небольшая случилась. Ага, вроде того. Приютишь? До дома долго добираться. Ну. Устал как черт. Потом. Долгая история. Ну все. Давай, Макс, еду.
Макс? Макс?!
Придурок! Дегенерат!! Осел!!!
Я, конечно, понимала, что в бесплотном теле ему мои пощечины до лампочки, но все же…
Он меня совершенно не слушал!
Сжав в руке «кристалл вседозволенности», я едва не грохнулась под ноги Тару, стремясь воплотить в жизнь мечту и навешать настоящих оплеух, но он среагировал первым.
Машинально сцапав меня за руку, он неуловимым движением вывернул ее так, что я могла лишь бессильно ругаться, с интересом разглядывая асфальт.
— Глупец! Болван! Дурень! Я ведь приказала тебе никому не звонить!
— Опять ты? Девочка, иди домой. Я не нуждаюсь в опеке.
— Ты нуждаешься в мозгах, потому что их у тебя нет!
— Я нуждаюсь в покое, а общество сумасшедших девиц, возомнивших себя ангелами, меня на сегодня уже утомило!
— Хочешь доказательств? — Я едва не зарычала, пытаясь выбраться из западни, но услышала только его приглушенный смешок. Я уже и забыла, насколько это временное тело слабое!
— Не откажусь. Хотя с тем, что ты ангел, я уже почти согласен. Мне очень нравится вид сзади. Поехали ко мне?
Его последняя фраза заставила меня забыть о предосторожности, о том, что хоть уже поздний вечер, но все равно могли найтись свидетели. Трясясь от бешенства, я призвала силу кристалла, легко развеяла иллюзию смертного тела и проявилась возле него во всем великолепии своего истинного облика: белоснежные парадно-выходные одежды, крылья, ну и, естественно, сияние. Кстати, не удержалась и сотворила иллюзию карающего меча, приставив его очень правдоподобное лезвие к горлу остолбеневшего Тара, но, как оказалось, он его не слишком испугался, а не двигался оттого, что просто… пожирал меня глазами!
Чтоб тебя!
— Тар! Если ты сейчас же не прекратишь…
— Что я должен прекратить? — Он небрежно отвел от горла острие меча и нерешительно шагнул ко мне. — Как тебя зовут?
— Тар, я уже не знаю, как тебя убедить! Я действительно ангел!
— Я верю! — Еще шаг. — Скажи свое имя.
— Тьма и бесы! Смертный! Какие еще тебе нужны доказательства? — Не переставая светиться, я взмахнула крыльями и плавно взлетела. Невысоко. — Смотри.
Я убрала видимость своего тела и приземлилась у него за спиной.
— Теперь ты мне веришь?
Услышав мой голос, парень обернулся и, никого не увидев, принялся внимательно разглядывать пустынный двор. Перелетев ему за спину, я вновь стала видимой и тронула его за плечо.
— Я здесь.
— С ума сойти! — Он резко развернулся и вновь оглядел меня с головы до ног, но теперь это был другой взгляд. — Ты действительно ангел.
Вопроса в его голосе я не услышала. Скорее, это была констатация факта.
— Я понимаю, что в это трудно поверить, а уж тем более принять, но…
— Мне родители рассказывали. Но тогда я считал это сказками.
— А, ну да. Небожители часто фигурируют у людей как персонажи сказок. Еще о нас упоминается в некоторых более серьезных человеческих книгах…
Он перебил меня:
— Ты не поняла. Я знаю про Лазурь и Красный мир. — И, пока я пыталась осмыслить его заявление, принялся перечислять: — Бриллианты, Сапфиры, война, Васи… Васи… Имя какое-то странное… Черт, не помню больше.
— Отку… откуда ты… — Я обрела способность говорить и вцепилась в него мертвой хваткой. — Откуда ты это знаешь? Как? Почему?
— Тих-тих! — Тар вежливо разжал мои пальцы, видимо больше спасая свою майку, чем переживая за душевное равновесие какой-то девицы, и, не выпуская моих рук, ответил: — Я же говорю: об этом мне рассказывали родители. Больше всего отец. Удивительно, что я запомнил эти сказки.