Его спрашивали, как поступит, возьмет ли деньги сразу, в этом случае должен уплатить большой налог, или же будет брать по десять миллионов, тогда налоги будут минимальными, мужик помотал головой и заявил, что возьмет все и сразу.
Додик провизжал в муке:
– И такому дебилу выпало!.. Почему не мне?
Пират спросил лениво:
– А ты чем лучше?
– Я бы не стал платить большие налоги! – воскликнул Додик возмущенно. – Что, ему мало по десять миллионов брать? Идиот!
– Идиот, – согласилась Оля.
– Кретин, – тихо сказала Люся и вздохнула.
Кретин, подумал я. Конечно, кретин. Все сто пятьдесят просрет быстро. Найдутся акулы, что очистят его до костей. Дураку ничто не идет на пользу. И ничем из упавшего сверху не сумеет воспользоваться…
Додик и Пират заспорили, каждый с жаром доказывал, как бы он потратил эти деньги, но их фантазии хватало разве что на сто тысяч. Никто из них не станет скупать картины Рембрандта по десять миллионов за штуку, а пропить сто миллионов непросто даже с приятелями.
На весь экран снова показали морду лица счастливца: тупую, довольную, без зачатка мысли в глазах. Я смотрел со смешанным чувством презрения и острой зависти. Сто пятьдесят миллионов долларов! Ему даже не надо ходить в стенах и прокрадываться в банковские хранилища. Почему идиотам везет, а умные должны пробиваться сами?
С дивана послышался визг: Додику надоело дергать Люсю за дойки, что она принимает терпеливо и покорно, принялся щекотать, она завизжала и принялась отбиваться. Он завалил ее и, задрав юбку, быстро стянул трусики. Люся не противилась, иначе парни не будут брать с собой, только хихикала и отстранялась, тогда Додик принялся снова тыкать ее пальцами под ребра.
То ли от радости, что сумели меня привязать к их компашке, то ли от огорчения, что американский лох отхватил по вшивой лотерейке такую сумму, парни надрались довольно быстро. У меня самого в голове мутилось, перед глазами то и дело плыло, а руки и ноги приятно отяжелели. Дважды появлялась Оля с предложением отсосать лишнее, я небрежно отмахивался, потом подошла и села рядом Люся, да так ловко, что моя ладонь оказалась под ее теплой задницей, а пальцы так вообще попали во влажную и горячую щель.
Я быстро расстегнул брюки, пересадил ее к себе на колени, такую послушную и улавливающую желания. Освобождение пришло неожиданно быстро, хотя после двух-трех рюмок вина я не развязываюсь, а напротив – затормаживаюсь, Люся поерзала задом и встала, чистенькая и опрятная, как медсестра. И такая же заботливая, ничего и сейчас не забыла, не давая мне испачкаться.
Из кухни донесся взрыв хохота, оттуда прибежала раскрасневшаяся Оля, уже без верха, но в шортах. Две небольшие, четко очерченные груди красиво и вызывающе подпрыгивают, вскрикнула с наигранным удивлением:
– Нас не подождали? Бессовестные…
Я развел руками, пока Люся застегивала мне молнию на джинсах.
– Увы…
– Ничего, – пригрозилась Оля, – через полчаса позабавимся вместе!..
– Сейчас начнется матч, – напомнил я.
– А со мной сыграть не хотите?
– Разве что после, – ответил я вяло. – Все-таки «Локомотив» со «Спартаком»…
– Я вас растормошу, – пригрозилась Оля. – Я вас всех растормошу.
Люся скромно улыбнулась, промолчала, такие важные вопросы должен решать мужчина. Я погладил ее по голове, пальцы ощутили ласковый шелк чистых здоровых волос. Люся подняла голову и посмотрела снизу вверх лучистыми невинными глазами.
– Ты хорошая, – сказал я, – оставишь свой телефон.
Она торопливо кивнула.
– Да-да, напишу на этой бумажке…
– Говори, – велел я, – сразу введу в мобилку.
Она посмотрела благодарными глазами. Ввести в мобилку – это намного повышает шансы, что все-таки позвоню в самом деле. Я потыкал в кнопки, ввел в память, там вообще-то не так уж и много телефонов. Тем более женских. Когда смотрю старые фильмы или читаю старые книги, даже не верится, что в самом деле были такие женщины, которые ни поцелуя до свадьбы и все такое. Теперь их затоптали, а выжили только напористые и очень деловые… по-женски деловые.
Оля посмотрела ревниво, потом бросила беглый взгляд на часы, охнула и начала торопливо собираться.
– Сейчас закончилось последнее занятие, – сообщила она. – А мне еще добираться!
– Ты же не опоздала, – возразил я.
– Опоздаю, – ответила она огорченным тоном. – Ехать далеко.
– Что за вопрос, – сказал я великодушно и достал из заднего кармана джинсов тугой бумажник. – Возьми на такси. Пусть гонит, а вот на штраф, если вдруг ГАИ остановит.
Она чмокнула меня в щеку и торопливо выбежала на площадку. Додик довольно скалил зубы, а более откровенный Пират завистливыми глазами смотрел на выглядывающие из бумажника баксы и тоскливо вздыхал.
Сегодня проснулся с тяжелой, как чугун, головой. Рядом заворочалась и встала совсем юная девушка, такой показалась в профиль. Да и спина совсем детская, уж не малолетку ли я затащил в постель, этого еще не хватает…
Она подошла к окну, я спросонья смотрел на ровную спину с осиной талией, голова раскалывается, перепил, спросил хриплым голосом:
– Какая погода?
– Не знаю, – ответила она, не поворачиваясь. – Такой дождь стеной, что ничего не видно!
Сверкнула молния, четко обозначив ее силуэт. Я буркнул:
– Ты чего там торчишь?
– Меня же фотографируют, – ответила она резонно. – Видел, какая вспышка?
– Еще и издевается, – простонал я. – Кончай играть в дурочку. Так я тебе и поверил…
Она повернулась, лицо удивленное.
– Не нравится? Я думала, ты, как и все… предпочитаешь дурочек.
– Предпочитаю, – согласился я, – но настоящих. А ты прикидываешься и тем самым выставляешь дураком меня.
Она улыбнулась, лицо преобразилось, стало веселым и хитреньким.
– А тебе какая разница? Главное – результат!
– Мы ж не коммунизм строим, – буркнул я. С трудом приподнялся, скривился, пережидая приступ боли. – Нельзя умных женщин использовать так же, как и… укладчиц асфальта.
Она сказала с задумчивым интересом:
– Интересно, как это вы используете укладчиц?
– Да это я так, к слову…
– Нет, ты скажи! Что за мужские тайны? Шовинист!
Я поднялся на дрожащих ногах, во рту горько, кисло и вообще мерзко, ну почему после безумно дорогих вин во рту такая гадость, потащился в ванную. В спину провожало ироническое: