Нэнси постучалась в дверь. Открыл человек приятной наружности, по лицу которого можно было безошибочно заключить, что он потомок инков. Индеец был среднего роста, довольно грузный, с узкими запястьями, но крупными, сильными руками, с широким лбом и высокими скулами. Миндалевидные глаза смотрели прямо и весело.
— Сеньор Мапонни? — спросила Нэнси. Индеец улыбнулся:
— Мунанки! Имаянан каскианки! Нэнси обрадовалась.
— Хуккла, -ответила она, блестя глазами, — юсул пайки!
Мапонни был поражён и спросил по-английски:
— Как, вы знаете кечуа? Прошу вас, проходите в дом!
Нэнси засмеялась и рассказала, что узнала о нём от директора заповедника аррайянес, который и научил её нескольким фразам на кечуа.
— Директор сказал, что вы лучше знаете историю инков, чем кто-либо другой, — продолжила Нэнси.
— Он мне льстит, — усмехнулся старик, — но если у вас есть ко мне вопросы, я буду рад ответить на них.
Нэнси, захватившая с собой тарелку, принялась её разворачивать, а Карла тем временем излагала старику семейное предание.
— Мы надеемся, что вы поможете нам разобраться в этой таинственной истории, — закончила она.
Сначала Мапонни внимательно изучил ту сторону, на которой была изображена обезьяна. Вдруг все в комнате задрожало.
Индеец пытался положить тарелку на стол, но она соскользнула, и Нэнси на лету подхватила её. Старик читал заклинания на кечуа.
— В чём дело? — вскрикнула напуганная Бесс.
— Землетрясение! — ответила еле слышно побелевшая Карла.
Все ходило ходуном. Мапонни прервал свои заклинания и жестом указал девушкам на выход. Они последовали за ним и оказались на кухне. Старик торопливо объяснил, что кухня находится в той части дома, которая стоит на инкском фундаменте.
— Надеюсь, здесь мы в безопасности, — сказал он. — Эти старинные стены обладают большим запасом прочности.
С улицы доносились крики, стук и грохот.
Девушки последовали примеру старика и уселись на пол, скрестив ноги. Все молчали. Было слишком страшно, и можно было лишь ожидать, пока все закончится. Конец наступил неожиданно. Землетрясение прекратилось.
Наступило общее облегчение, и Карла тихонько сказала:
— Я надеюсь, второго толчка не будет?
— Кто знает, — ответил старик. — Будем надеяться, что это уже все!
Они заторопились на улицу, чтобы узнать, велик ли ущерб, нанесённый стихией.
— Смотрите под ноги! — предупредил Мапонни.
Под самой дверью они чуть не наступили на мальчишку лет пятнадцати, который валялся на земле, перекатываясь из стороны в сторону и тихонько подвывая.
— Не бойся, всё уже кончилось! — ободрительно сказала ему Нэнси.
Мальчишка не обратил на неё никакого внимания. Его глаза оставались закрытыми, он повторял одни и те же слова.
— Что он говорит? — спросила Бесс индейца. Мапонни слушал со все возрастающим недоумением:
— Ничего не понимаю… он твердит: о кот, пора кончать… Бог Солнца послал предостережение… Ты говоришь, эта иностранка приехала шпионить… нет, нет… Уходи, кот… Я больше не служу тебе…
— Чушь какая-то! — отозвалась Джорджи. — Что он хочет всем этим сказать?
— Понятия не имею, — пожал плечами Мапонни.
Он потряс мальчишку за плечо, и тот наконец открыл глаза, стал озираться по сторонам, будто понемногу приходя в себя. Старик помог ему подняться на ноги и принялся расспрашивать на кечуа.
Вдруг в глазах мальчишки появилось выражение настоящего ужаса. Он уставился на четырёх девушек, обступивших его, вскрикнул, словно от боли, вырвался из рук старого индейца и помчался прочь.
— Догнать? — крикнула Джорджи.
— Давай! — ответила Нэнси. Но Мапонни схватил её за руку.
— Не надо! — сказал он. — Мальчишка не сделал ничего плохого, а бегать в разреженной атмосфере Куско очень опасно!
— Но он может иметь отношение к нашей тайне, — пыталась втолковать ему Карла, — он не просто так упоминал о Коте…
За объяснение принялась Нэнси:
— Мы полагаем, что мальчишка работает на человека по кличке Эль Гато, то есть Кот! Эль Гато разыскивает полиция. Он преступник и пытается причинить нам вред! А теперь мальчишка может сообщить Эль Гато, где мы находимся и что делаем!
— Сожалею, что помешал вам задержать его, — вздохнул Мапонни. — Но теперь мальчишку уже не найти.
Нэнси спросила, случалось ли старому индейцу раньше слышать о преступнике по кличке Эль Гато.
— Нет, — ответил тот, — и мальчишка, который его поминал, мне тоже не знаком. А между тем я знаю всех индейцев Куско. Мальчишка не из наших мест.
— Значит, он послан в Куско, чтобы следить за нами, — заявила Карла, — и послал его, конечно же, Эль Гато!
Нэнси согласилась с подругой, но предположила, что землетрясение настолько испугало маленького шпиона, что он может и отказаться дальше работать на Эль Гато. Нэнси рассказала старому индейцу о записке с предостережением против Эль Гато, которую Карла получила ещё в Ривер-Хайтсе.
— Мне все это не нравится, — сказал старик, — вам надо быть осмотрительными!
Тем временем все вернулись в дом к Мапонни и индеец опять углубился в изучение тарелки. Он очень внимательно разглядывал её с обеих сторон, но признался, что понять ничего не может.
— Могу лишь поделиться с вами одной историей, которая может оказаться полезной для расследования, — заявил Мапонни. — Я был совсем ребёнком, когда слышал её от моей прабабушки. Это тоже нечто вроде семейного предания, которое, возможно, касается вашего предка, сеньорита Понте.
В нашей семье, — продолжил старик индеец, — из поколения в поколение передавался рассказ об испанце, который был прекрасным художником и отважным искателем приключений. Говорят, что он вначале приехал в Куско, а потом отправился в Мачу-Пикчу. Там его хорошо приняли и высоко оценили его талант. Однако спустя некоторое время он был лишён свободы. Почему — не знает никто. Я не знаю и того, как долго держали его в плену, но, похоже, кончилось тем, что он бежал вместе со своим другом-индейцем. Они оказались в Куско. Индеец был знаком со жрецом инкой, и тот стал тайно помогать беглецам. Однако, когда жрец попытался узнать у испанца, почему его задержали, тот отказался отвечать. А вскоре он и его друг-индеец скрылись, и больше о них ничего не было слышно. Что касается жреца, то много лет спустя, на смертном одре, он исповедался и признался, что помогал испанцу и его индейскому другу.
— А не называлось ли в предании имя этого испанца? — взволнованно спросила Нэнси. — Не звали ли его Агиларом?