– Что, других не было? – спросил недовольный Генка.
– Была еще. Козлиная. Хотел тебе взять…
Генка плюнул и нацепил маску свиньи.
Мужчины тем временем докурили и вытащили из кузова лом, автоген и несколько объемистых мешков.
– Что-то тут гудроном пахнет, – сказал один. – Крыши, что ли, они тут смолили?
– Ты на танк погляди, – указал монтировкой другой расхититель. – Они его гудроном измазали.
– Зачем?
– А кто их знает… – Человек закинул за плечо мешки. – У них чего в голове только не делается. Танк перекрасили, бронзы где-то нарыли…
– Узнал? – прошептал Жмуркин. – Витька? Узнал, спрашиваю, ворюг?
Витька расхитителей узнал. Те самые мужики, которые собирались по наущению алкаша поколотить Витьку и Жмуркина, но сами были поколочены Алексеем Алексеевичем. Третий мужик был им незнаком. Он постоянно молчал и курил как-то особенно ожесточенно, вкрутую.
– Отомстить пришли, заразы, – сказал Витька. – Ну, ничего, сейчас получат.
Третий ночной рыцарь, молчун, бросил бычок и понюхал воздух.
– Ладно, – сказал первый, видимо предводитель, – давайте работать. Работа и труд все перепрут…
Мужики лязгнули своими разрушительными инструментами и двинулись к памятнику.
Они дошли до середины площади.
Сначала их шаг был бодр и спортивен, даже несмотря на тяжелые инструменты и мешки. Затем их скорость вдруг резко снизилась, мужики задергались, как попавшие под электроудар мимы, а потом и вовсе остановились.
– Это что? – спросил один из них.
– Смола! – другой расхититель выронил лом. – Смола, сантиметров десять смолы! Почти застывшая. Влипли, как мухи в дерьмо…
– Успокойся ты! – одернул предводитель. – Главное – не дергаться! А то сильнее увязнем…
Жмуркин засмеялся, Витька ткнул его снизу, Жмуркин затих.
– Сейчас выберемся. – Предводитель пытался выпрыгнуть из сапог. – Крепко…
– Вот гады! – ругался второй. – Ловушек понаставили! Я вам покажу, засранцы!
Третий молчал.
Жмуркин ни с того ни с сего крикнул в казенник орудия:
– Эй, вы! Поднимите руки! Вы задержаны как расхитители ценных цветных металлов! Генка, давай!
Генка включил закрепленный на башне прожектор.
В луже извивались черные фигуры, провалившиеся в гудрон. Ругающиеся и нелепо размахивающие руками.
– Какой кадр! – заскрипел зубами Жмуркин. – Если бы знал, захватил бы камеру…
– Вырубите этот чертов свет! – крикнул предводитель. – Я ни черта не вижу…
– Руки вверх! – снова крикнул Жмуркин. – Сопротивление бесполезно!
– Я сейчас позвоню куда следует, – предводитель полез за телефоном. – Вам быстро про сопротивление объяснят!
Молчун перехватил его за локоть.
– Чего?
Молчун молча сунул руку за пазуху и так же молча вытащил пистолет.
– У него пистолет! – прошептал Витька. – Сейчас стрелять будет!
– Ты что? – изумился предводитель. – Это же пушка…
Молчун стал целиться. Целился он долго и старательно, со вкусом и даже с удовольствием. Выстрелил.
Жмуркин свалился со своего места в башне прямо на Витьку.
Пуля резанула по кожуху прожектора. Жмуркин ойкнул.
– Тише вы, – зашептал Витька. – А то как начнет еще по нас стрелять…
– Да пусть стреляет, – сказал Генка. – У нас броня. Пусть хоть застреляется…
Молчун выстрелил снова. Звякнуло расколовшееся стекло. Но лампа осталась цела.
– Хорош палить, – сказал предводитель. – Всех собак перебудишь…
Молчун опустил пистолет.
– Если выскочить и побежать – он не попадет, – сказал Жмуркин. – Много у него еще осталось патронов?
– Смотря какой пистолет. – Генка тер руки. – От пяти до двадцати. Почти до двадцати. Если метко стреляет, только так попадет. Но мне кажется, у него пневматический пистолет – слишком уж глухо как-то звучит. Но он, кстати, тоже больно бьет, до крови.
– Что делать будем? – спросил Витька. – Ждать? До утра ждать?
– Сейчас этот будет звонить по телефону, – сказал Генка. – И приедут их дружбаны. А у их дружбанов будет уже не пистолет, а пулемет. И в танке нам не отсидеться.
– Ну, ладно, – Жмуркин встал. – Сейчас мы их сделаем.
Жмуркин полез в башню. Сверху снова посыпался какой-то мусор, потом что-то зажужжало, заскрипело, залязгало, и Витька почувствовал, как башня стала медленно вращаться.
– Молодец! – Генка оттолкнул Витьку и тоже сунулся в башню.
Залязгало сильней и громче, Жмуркин и Генка старались вовсю, вращая штурвалы наводки. Витька прилип к смотровой щели.
Башня быстро повернулась в сторону застрявших в смоле мужчин. Орудие опустилось, ствол уперся в расхитителей. От среза пушки до ближайшего мужика было меньше метра.
– Руки! – заорал Жмуркин. – Быстро подняли руки, иначе стреляем!
– Чем стрелять-то будете, щенки? – усмехнулся главный расхититель.
– Тут снарядов полно! – крикнул Генка. – Они в пятьдесят четвертом тут все снаряды оставили! Так, на всякий случай. Снаряд!
Генка поглядел вниз. Витька развел руками. Генка схватил какой-то ключ и звякнул им по казенной части орудия.
– Прицел пятнадцать, трубка двадцать! – рявкнул Генка.
– Есть! – подыграл Жмуркин. – Осколочные – с красными головками?
– С красными, – Генка снова стукнул по орудию. – Заряжай!
Витька наблюдал за застрявшими мужиками. Они обменивались взглядами и пытались подавать друг другу знаки.
– Считаю до трех, потом стреляю, – сказал Жмуркин. – Поднимайте руки! А этот, пистолетчик, пусть бросит свою пушку. Раз…
Металлоискатели переглянулись.
– Два! – считал Жмуркин.
Мужики подняли руки, а тот, что был с пистолетом, выкинул оружие.
– И телефоны! – сказал Жмуркин. – Выбросьте телефоны!
Предводитель кивнул. Мужики выкинули свои мобильники на песок.
– Давай, Витька, выгребайся наружу, – приказал Генка. – Собери телефоны, пистолет подними. Только маску не забудь.
Витька обозвал Жмуркина идиотом, натянул заячью маску и вылез наружу.
Ночь оказалась на удивление холодной, изо рта валил пар, а броня, казалось, прилипает к ладоням.
– Эй, паренек, – позвал предводитель, – вы бы эту хрень заканчивали, а? Пошутили и будет…
Витька не ответил. Он обошел вокруг ямы, собрал телефоны и рассовал их по карманам. Пистолет Витька поднял осторожно, двумя пальцами, сунул поглубже в карман.