Жмуркин взял трубу и стал ею вертеть в разные стороны, подражая героям японских боевиков. Он вертел все быстрее и быстрее. Витька, затаив дыхание, смотрел на него.
— Здорово, да? — Жмуркин еще убыстрил темп. — Здорово!
Тут труба вырвалась из рук Жмуркина и пребольно треснула его по уху. Жмуркин рассвирепел и вышвырнул ее в дверь гаража.
— Скользкая попалась. — Жмуркин сунулся в холодильник, достал намороженный пятак и прилепил к повреждению.
Ухо покраснело и надулось.
— Надо мелом было ладони натереть, — сказал он. — И каждый день практиковаться. А мне некогда практиковаться, я каждый день работаю. А ты должен каждый день работать над собой.
Он вытащил из портфеля три видеокассеты.
— Я тут тебе подборочку приготовил. Лучшие фильмы, где на мечах рубятся. Посмотри на досуге, кое-какие движения скопируй. Надо, чтобы натурально выглядело.
Витька спрятал видеокассеты в пакет.
— А я еще кое-чего захватил, — подмигнул Жмуркин. — Отвернись-ка…
— Ты что, восточная красавица?
— Отвернись, так эффектнее будет.
Витька отвернулся. А когда повернулся обратно, обнаружил Жмуркина в черной мантии и длинном, до плеч, парике. Он стоял с видом профессора из Сорбонны и имел даже весьма, как показалось Витьке, интеллигентный вид. Немного мешало распухшее ухо, которое не гармонировало с париком и мантией.
— Кво лицет бови, нон лицет йови, [101] — важно сказал Жмуркин и принял достойную позу.
— Недоучка, — вздохнул Витька. — Надо наоборот говорить.
— Это без разницы. — Жмуркин снял мантию. — Главное не текст, главное образ. Это еще старик Станиславский говорил…
Послышался рык мотоцикла, взвизгнули тормоза, в двери влетело облако пыли, и вслед за облаком появился Генка. Он втащил мотор с прикрепленным к нему наждачным кругом. Витька поспешил на помощь, вдвоем с Генкой они установили агрегат на верстаке, подключили, проверили, как работает.
— Может, бизнес наладить? — предложил Жмуркин. — Напечатаем объявления типа: „Точу ножи, топоры, вилы…“ Генка будет точить, ты разносить, а я займусь маркетингом.
— А тебе идут длинные волосы, — Генка указал на парик. — Симпампунчик просто. Тренируешься?
Жмуркин покраснел, сорвал парик и спрятал в портфель.
— Взял в костюмерной, — пояснил он. — На время.
— Все так говорят, — Витька подмигнул Генке. — Сначала парик, потом зеркальце…
— Заткнись! — Жмуркин кинул холодным пятаком в Витьку.
— Как нервничает! — захихикал Генка.
— На сегодня вы меня достали, — сказал Жмуркин. — Тачайте меч, а я пойду. Надо договориться о костюме для Витьки, без костюма у него вид больно уж идиотский. К тому же мне надо в библиотеку…
Генка засмеялся громко.
— Сходи-сходи, — поддакнул Витька. — Туда как раз пособие поступило. „Как поумнеть в три приема“ называется…
Жмуркин показал язык и вышел. С улицы послышался звук запускаемого мотора. Генка тут же выскочил наружу.
— Шучу-шучу, — Жмуркин слез с мотоцикла и побежал вдоль гаражей.
Генка вернулся в гараж.
— Что-то с нашим Жмуркиным не то происходит. — Генка снял со стены сварочную маску.
— Переходный возраст. — Витька подал алюминиевую полосу. — А может, влюбился…
— Чертеж на стене расправь. — Генка запустил двигатель наждака. — Сверяться буду.
Витька расправил чертеж, Генка нацепил маску и принялся точить полосу. Наждак завизжал, у Витьки тут же от этого звука заболели зубы, и он выскочил на воздух. А Генка продолжал точить полосу. Наждак завывал, алюминиевая полоса уменьшалась в размерах, на пол сыпался металлический порошок. Витька бродил возле гаража, прутом сбивая чертополошины, срубая крапиву и пробуя на вкус щавель. Щавель был кислым и недозрелым.
Наконец наждак замолчал. Витька заглянул в гараж. Генка поливал из ведра водой свежевыточенный клинок. Алюминий шипел и плевался брызгами.
— Ну как? — Генка продемонстрировал Витьке меч.
— Ничего, вроде. Оцени.
Генка кинул меч Витьке. Меч был теплый и влажный. И легкий. Витька без труда перебрасывал его из руки в руку и даже немного пытался фехтовать. Правда, неумело. Да и несподручно оказалось — рукоять была острая и царапала пальцы.
— Дай-ка… — Генка отобрал меч.
Сделал пару выпадов, воткнул в пол. Отрезал кусок бензинового шланга, натянул на металл.
— Вот так лучше. — Генка положил меч на плечо и принял рыцарскую позу. — Как?
— Так себе, — ответил Витька. — Рыцари обычно высокие, а ты короткий. Хотя Ричард Львиное Сердце [102] был маленький и толстый…
— И что?
— И ничего. Его убили болтом.
— Незавидная смерть, — сморщил нос Генка. — Вот если бы его напильником убили или хотя бы ножовкой… Огнетушителем, говорят, тоже ничего…
— Болт — это стрела для арбалета, придурок…
— Я так и думал, — невозмутимо ответил Генка и снова нацепил маску. — Ребро жесткости проточу. Вообще, конечно, на фрезе надо, но алюминий и на наждаке прорежем.
И он продолжил работу. Витька вышел.
Скоро на улице показался Генка с мечом. Меч приобрел настоящий боевой вид. Витька ни за что не отличил бы его от мечей, которыми орудовали герои голливудских фильмов.
— На, — Генка сунул оружие Витьке. — Теперь ты рыцарь Виктуар Болотный. Тренируйся, а мне домой надо. Олды на дачу собираются, а мне насос водяной надо еще перебрать.
— Я останусь. — Витька воткнул меч в землю. — Стену освобожу, в угол все задвину, приберусь. Углей нажгу.
— Только жги там, на пустыре, а то у нас тут бензину полно, — предостерег Генка и отправился домой.
Жмуркин открутил крышку тубуса и вытряхнул на стол свернутые в трубку плакаты.
— Это… — начал было Витька.
Но Жмуркин перебил его:
— Это день сидения в библиотеке, — заявил Жмуркин, разрезал бечевку и расправил плакаты. — Это куча нервов. Это личные связи в салоне „Принтер“…
— Классно! — оценил Витька. — Здорово…
Плакаты и в самом деле получились замечательные — репродукции с гравюр средневековых художников, черно-белые, страшные. Монстры, изображенные на них, как будто готовились спрыгнуть с бумаги в наш мир.