Судья поморщился, обалдевшие заседатели синхронно склонились к нему и жарко зашептали в уши. Судья кивнул, обратился к Вертинскому:
– Пожалуйста, мотивируйте. Нам понятно все, что естественно для суда такой квалификации, но нам важно, чтобы наши действия были понятны простой общественности.
Вертинский бросил короткий взгляд на поредевшую общественность, из прошлого состава остался только я да трое тинейджеров, что неутомимо выравнивали гормональное равновесие.
– Господин судья, – сказал он с достоинством, – мы знаем, что собака – друг. У меня самого есть собака, превосходный доберман, который занимает половину кровати, в то время как мы с женой ютимся на другой половине… Это отступление необходимо потому, что я, любитель собак, все же обижусь, если меня назовут собакой. Или сравнят с собакой. Или припишут мне какие-то собачьи качества… Так вот, когда обвиняемый обозвал моего клиента воспитанным человеком, он оскорбил его, оскорбил как гражданина свободной страны с ее общечеловеческими свободами и общечеловеческими ценностями.
Судья прервал:
– Сформулируйте, пожалуйста, обвинение почетче.
– Пожалуйста! Воспитывают теперь только собак, да и то все меньше и меньше, ибо теперь и домашние питомцы имеют свои неотъемлемые права. Человека воспитывали только в крепостные времена несвободы, а теперь человек только получает образование. Вот и все. Воспитывать человека – подавлять его Я, что недопустимо при современных свободах и общечеловеческих ценностях.
Один из помощников судьи наклонился, что-то шепнул. Судья кивнул.
Адвокат Кузнецова поднял руку:
– В речи прокурора заметна неточность. Как известно, воспитывают не только собак. В цирке воспитывают и слонов, и…
Вертинский поморщился, судья стукнул молоточком по медной наковальне.
– Уточнение принято. Просьба продолжать.
Вертинский поклонился.
– Спасибо, ваша честь. Продолжаю. Мы гордимся своими достижениями в освобождении человека от устаревших догм. Догмы сковывали его сущность, его подлинное Я. При всесилии догм все истинные чувства загонялись в узкие рамки пристойности… Причем, заметьте, всякий раз разной для каждой из эпох, что говорит лишь о том, что все это выдуманное! Всякий раз воспитывали по-другому, учили вести себя и держаться иначе, что говорит лишь о ложности…
Он остановился перевести дух, а по-моему, уже запутался в длинной фразе и не знал, как выкарабкаться из частокола деепричастных оборотов. Судья благосклонно кивнул, Вертинский откашлялся и продолжал звучным прокурорским голосом:
– А истина в том, что любое воспитание – ложно! И не случайно оно было поставлено вне закона. Взамен была усилена образовательная составляющая. Образование, образование, образование!.. Воспитанием, если еще можно употребить это оскорбительное слово, у нас в какой-то мере занимаются СМИ, причем ненавязчиво, ведь человек сам выбирает те или иные варианты, мнения экспертов, которые ему лично ближе, роднее, понятнее. Это уже не воспитание, а сознательный выбор тех или иных моделей поведения, которые общество в лице лучших профессионалов предлагает сразу несколько. Потому мы, посовещавшись со специалистами, приняли решении об иске о возмещении ущерба в размере пятисот тысяч двухсот семидесяти шести долларов в пользу пострадавшего.
Судья начал совещаться с присяжными, я глядел по сторонам, затем вдруг нахлынуло острое чувство нереальности происходящего, затем еще более острое ощущение, что со мной это все происходило, но вот только не могу вспомнить, где и когда сидел вот так, слышал все это, ведь повторяется до точности… И еще – острое, как укол, чувство, что мне надо торопиться. Очень торопиться, ибо часы уже пошли. На далеком таймере пошли отсчитываться секунды до… не знаю – взрыва? Столкновения с кометой? Экологической катастрофы?
Судья, не договорившись с присяжными, увел их в комнату для совещаний. Впрочем, сидели там недолго, секретарь объявила:
– Всем встать, суд идет.
Мы послушно встали, судья прокашлялся и объявил:
– Суд признает иск справедливым, но сумму иска находит несколько завышенной. Дело в том, что новые моральные ценности, что несет планете и человечеству благословенная империя Штатов, еще не проникли во все слои населения. Гражданин Кузнецов, как мы видим, является представителем старшего поколения, у которого телевизор принимает только две бесплатные телепрограммы для бедных слоев населения. Он практически лишен возможности следить за новостями и приобщаться к общечеловеческим ценностям. У него даже нет подключения к Интернету!..
Заседательница наклонилась, что-то жарко зашептала в ухо. Судья кивнул, продолжил:
– Суд обязывает удовлетворить иск гражданина Пригаршина в объеме ста долларов. Гражданину Кузнецову вынести порицание. Но, учитывая, что гражданин Кузнецов – пенсионер, не в состоянии будет выплатить штраф, то штраф будет возмещен из судейской казны, предусмотренной для подобных случаев.
Вторая заседательница пошептала судье на ухо, и он продолжил чуть повеселевшим голосом:
– Районным властям – усилить полную интернетизацию всех квартир в их районе!.. Неимущие и малоимущие должны быть подключены к Интернету за счет выделенных на этот случай бюджетных фондов. Все, заседание окончено!
Молоток с грохотом опустился на стол.
Вертинский подхватил меня под руку, мы двинулись к выходу. На полдороге к Вертинскому с другой стороны пристроился молодой упитанный мужчина, по всем признакам – юрист: лицо юриста, глаза юриста, а уж манеры так и вовсе адвоката.
– Иван Данилович, – сказал он хорошо поставленным, богатым на оттенки голосом адвоката, – а что вы посоветуете насчет давления садомазохистов? Ведь реабилитировав геев, мы просто обязаны сделать следующий шаг! Движение садомазохистов требует внести их в списки избирателей. В Центре они арендовали, а потом и выкупили большое здание, старинный особняк какого-то боярина, ставшего князем. Да, в районе Бульварного кольца! Задним числом насочиняли легенд, что он был тайным садомазохистом, в его имениях проводились оргии, после которых обезображенные окровавленные трупы вывозили на трех-четырех телегах… Брать или не брать это дело?
Вертинский сказал с ленивой усмешкой:
– Эдуард, признайтесь, вы уже приняли, я вас знаю!.. И взяли крупный аванс, вы начинаете всегда с этого. Какого совета ждете от меня?
Адвокат по имени Эдуард даже не смутился, сказал с наигранным возмущением:
– Я просто встал на сторону свободы! Не понимаю, откуда эта тупоумная страсть все запрещать и всему препятствовать?.. Точно так же совсем недавно велась кампания против зоофилии, а еще раньше – против педерастии!.. Но вот разрешили и… что? Да ничего не произошло. Ни небо не рухнуло, ни землетрясения не случилось, ни огненный дождь с небес… Все живут, как и жили. А эти садомазохисты… Если живут своим миром, своими увлечениями, то какое мне дело до их хобби? Термин «политкорректности» придуман не случайно. Слишком много в нашем обществе нетерпимости, зла, ксенофобии!