— Жаль, но это возможно, — вздохнул Трэль.
Гром цветисто выругался.
— Пробудить у них интерес к жизни — вот наша задача. Я думаю, это не случайность, Трэль, что ты пришёл именно сейчас. Гул'дана больше нет, и его колдуны разбежались кто куда. Время возродить то, чем мы некогда были. — Его красные глаза сверкнули. — И ты станешь частью этого.
Блэкмур забыл, что такое покой.
Он знал, что с каждым лениво уползавшим в прошлое днём вероятность, что ему удастся найти Трэля, тает. А ведь тогда, в лагере для интернированных, беглец опередил их всего на несколько мгновений.
Досаду на майора Ремку да и на самого себя Блэкмур пытался утопить в пиве, мёде и вине.
Судя по всему, Трэль исчез. Удивительно, как ему это удалось? Нелёгкая задача для большого и глупого орка. Временами Блэкмуру казалось, что все вокруг сговорились и спрятали от него Трэля. И эти подозрения не беспочвенны. Ведь один человек из его окружения уже стал предателем. Ночи он по-прежнему проводил с Таретой, чтобы она не догадалась, что он все знает; наслаждался её телом, быть может, несколько более жёстко, чем обычно; говорил ей ласковые слова. И всё же временами, когда она спала, боль и обида настолько переполняли Блэкмура, что он выползал из постели, которую делил с ней, и напивался до отупения.
И, конечно же, с побегом Трэля всякая надежда возглавить армию орков против Союза растаяла, как утренняя дымка под ярким солнцем. Что же теперь будет с Эделасом Блэкмуром? Разве недостаточно того, что ему пришлось бороться с родовым позором и приложить массу усилий, чтобы доказать свои достоинства, в то время как люди более низкого статуса и способностей легко добивались уважения? Конечно, его нынешнее положение довольно почётно, и он дорого за него заплатил. Но здесь он находился слишком далеко от столичной жизни, а с глаз долой в этой игре значило из сердца вон. Кто из тех, в чьих руках была реальная власть, думал о Блэкмуре? Никто, и от этих мыслей его просто выворачивало наизнанку. Он сделал ещё один жадный глоток. В дверь осторожно постучали.
— Вон! — огрызнулся Блэкмур.
— Мой господин? — раздался дрожащий голос этого кролика, отца вероломной шлюхи. — Есть новости, господин. Вас хочет видеть лорд Лангстон.
Блэкмур с трудом сел на кровати. Был вечер, и Тарета ещё не пришла. Он спустил на пол обутые в сапоги ноги и несколько мгновений просто сидел, ожидая, пока мир закончит своё безумное кружение.
— Пусть войдёт, Таммис, — распорядился он. Открылась дверь, и вошёл Лангстон.
— Отличные новости, мой лорд! — воскликнул он. — Нам сообщили, что видели Трэля.
Блэкмур презрительно фыркнул. С тех пор как за сведения о Трэле он обещал вознаграждение, очень многие в округе заявляли, что видели беглеца. Но Лангстон не примчался бы к Блэкмуру с непроверенными слухами.
— Кто его видел? Где?
— В нескольких лигах к западу от того лагеря для интернированных, — ответил Лангстон. — Крестьяне проснулись оттого, что какой-то орк пытался вломиться в их дома. Похоже, он был голоден. Когда они окружили его, он спокойно заговорил с ними, а когда они напали, стал отбиваться, и они не смогли с ним справиться.
— Есть убитые? — Блэкмур надеялся, что нет. Ему бы пришлось заплатить этой деревне, если бы его питомец там кого-нибудь убил.
— Нет. На самом деле они говорят, что этот орк сознательно избегал убийства. А через несколько дней орки украли у одного крестьянина сына. Его доставили в подземную пещеру и там приказали большому орку убить его. Орк отказался, и вождь орков согласился с его решением. Мальчишку отпустили, и он тут же все рассказал. И, мой лорд, эти орки спорили между собой на человеческом языке, потому что большой орк не понимал языка своих собратьев.
Блэкмур кивнул. Всё это было похоже на правду. Да и маленький мальчик едва ли был настолько умён, чтобы самостоятельно сообразить, что Трэль плохо знает оркский.
Свет Великий, может быть, они найдут его.
И снова Блэкмур отправился на поиски Трэля. Тарета очень переживала. С одной стороны, она отчаянно надеялась, что известия о Трэле, как всегда, окажутся ложными и Трэль находится в сотнях миль от того места, где его якобы видели. С другой стороны, она чувствовала неописуемое облегчение, оттого что Блэкмур на время оставит её в покое.
Тарета отправилась на свою обычную прогулку за стены крепости. Ей нечего было опасаться, кроме, разве что, случайных разбойников, но они обычно поджидали свои жертвы у больших дорог. В лесах, которые она знала как свои пять пальцев, ей ничто не угрожало.
Она распустила волосы, которые рассыпались по плечам, и наслаждалась свободой. На людях женщине негоже появляться в таком виде. Ликуя, Тарета запустила пальцы в густое золото своих локонов и вызывающе тряхнула головой.
Взгляд её упал на синяки на запястьях, и одна рука инстинктивно потянулась прикрыть другую.
Нет. Она не станет прятать то, что было не её позором. Тарета решительно убрала руку. Ей пришлось подчиниться этому человеку, чтобы помочь своей семье. Но нет никакого смысла скрывать зло, которое он ей причинил.
Тарета тяжело вздохнула. Похоже, даже здесь тень Блэкмура преследует её. Девушка решительно прогнала мрачные мысли и подставила лицо тёплым лучам солнца.
Она поднялась к пещере, где прощалась с Трэлем, и немного посидела внутри, притянув длинные ноги к груди. Похоже, здесь уже долгое время не было никого, кроме лесных тварей. Тарета встала и пошла к дереву, где Трэль мог оставить ей знак. Она заглянула в чёрную глубину расщеплённого ствола, но ничего не увидела. Конечно, это хорошо, но в то же время Тарета печалилась. Девушке отчаянно не хватало писем от друга.
Если бы только кто-нибудь мог её понять! Неужели никто не видит, что орки больше не являются угрозой? Неужели они не понимали, что, получив от людей помощь и хоть немного уважения, орки могли бы стать ценными союзниками, а не врагами? Она подумала о том, сколько денег и времени тратится на лагеря для интернированных, о том, как это глупо и неправильно.
Жаль, что она не могла бежать вместе с Трэлем. Возвращаясь в крепость, Тарета услышала, как протрубил рог. Хозяин Дэрнхолда вернулся. Лёгкость и свобода, которыми она наслаждалась во время его отсутствия, разом оставили её, будто вытекли кровью из открытой раны.
«Как бы то ни было, Трэль на свободе, — подумала она, — а меня же ждут бессчётные дни в рабстве».
Трэль дрался, ел приготовленную новыми друзьями пищу и учился. Вскоре он уже бегло, хоть и с сильным акцентом, говорил по-оркски. Он с удовольствием участвовал в охоте. Его пальцы, которые, несмотря на свою толщину, ловко управлялись с тонким пером, без труда налаживали силки для кроликов и других мелких зверушек. Бывший раб потихоньку становился своим в клане Боевой Песни. Впервые в жизни Трэль почувствовал себя частицей целого.
Однажды вечером Рекшак вернулся ещё более злым и раздражительным, чем обычно.