— Спасибо, — сказала она торопливо. — Я счастлива, что это не только возможно, но и… близко. И когда-нибудь и я…
— Это случится раньше, — заверил он, — чем думаете. Я планирую немного повояжировать на яхте, хотите покататься?
Тигги и Мрак вроде бы беседовали на своем крае стола, Тигги ухаживала за ним еще старательнее, самые лакомые кусочки запихивала прямо в рот, а Мрак делал зверскую рожу и кусал за пальцы, но тут оба умолкли и повернули к ним головы.
Виктория сказала еще поспешнее:
— Да, конечно же, да! Если только не буду помехой.
— Тогда собирайтесь, — сказал он. — Полчаса вам хватит?
Она удивилась:
— На что?
— Ну, собрать все ваши баночки с кремами для загара, от загара, при загаре, мазями, бальзамами, спреями…
Ее глаза засмеялись.
— Шутите? Нет лучше одежи, чем бронза мускулов и свежесть кожи! Разве что купальник бы… но могу и без него.
Он сказал после паузы:
— В вашей комнате их целый набор. Пока вы спали, их привезли с материка. Точно по вашим с Тигги размерам. Целый ворох.
Она покачала головой:
— Не заметила…
— Не там искали, — заверил он. — Проверьте все шкафы.
Тигги взвизгнула:
— Ага, на яхте! У вас есть и яхта? Мрак гордо выпятил грудь.
— Разве мы не плейбои?
Они исчезли, даже не стали убирать посуду, собаки помчались за ними. Мрак откинулся на спинку кресла, заржал довольно:
— Неужели решил поплавать, как человек?
— Нет, мы с Викторией в самом деле помешаны на работе. Просто хочу посмотреть ее в другой обстановке. Все-таки она… гм…
Мрак подсказал:
— Типичный зачеловек?
— Пока только трансчеловек, — поправил Олег, — но, конечно, зачеловеком станет сразу же, как позволят возможности. Это сперва будет дорого, потому мы с тобой и помогаем потихоньку, а заодно смотрим, что в ней меняется. Вернее, меняется ли отношение к тем, кто не удостоился чести… Ведь одни богатые бедных ненавидят и готовы истребить, а другие готовы все состояние отдать. И еще тревожно, что она уже не принадлежит никому. Ни народу, ни нации, ни клану, ни вере, ни идеологии.
На лице Мрака проступила озабоченность. В доиндустриальном обществе над человеком довлели такие общие понятия, как род, племя, клан, принадлежность к определенной вере, к какому-то народу, в индустриальную прибавились еще и такие, как они тоже руководили, заставляли поступать вопреки желаниям, ибо напоминали о Долге, о Необходимости, об Обязанности чему-то следовать, чего-то придерживаться, что-то защищать всеми фибрами души, вплоть до самопожертвования.
В постиндустриальном началось размывание этих критериев. Нет, началось еще раньше, но сейчас это приняло массовый характер. Если раньше человек с какими убеждениями, так сказать, рождался, с теми и умирал, то сейчас в течение жизни он успевает побывать, образно говоря, и революционером и монархистом, глобалистом и алармистом, сторонником спасения китов и адептом истребления всякой живности на планете.
— Хорошо это или плохо, — проговорил он, — Другой вопрос, но по зрелому размышлению, ты уж извини, по-моему, все-таки хорошо. Человек успевает быстрее проходить линьки, проскакивает по ступенькам на новый этаж, подолгу не задерживаясь на каждой, тем более — не останавливаясь. К тому же человек отказывается от каких-то чешуек быстрее, чем отказывался раньше, принимает новые установки, но и они не врастают намертво в его плоть и кровь, все открыто для пересмотра в сторону лучшего, для изменений. Согласен?
— Согласен, — ответил Олег кисло. Посмотрел на него пристально. — Странно, что такое говоришь ты. Я больше предпочел бы от тебя услышать о приверженности традициям.
— Предпочел бы или ожидал?
— И то и другое. Ожидал — понятно, а предпочел бы…
Мрак прервал:
— Потому что заготовлен хороший пинок? Извини, что разочаровал. Мне-то твои страхи понятны, но другим объяснять будет потруднее… Если бы я придерживался верности Отечеству, я должен за родную Неврию всем пасти рвать! Или не было тогда Великой Неврии?
— Никакой не было, — информировал Олег, морщась. — Вот видишь! Даже Неврии не было. А я тогда кто?..
Но хоть топор я носил? Носил!.. Так что же, и сейчас с топором ходить?
Олег сдвинул плечами.
— Ты носил секиру, а не топор. И носил, кстати, довольно долго. Не одно столетие. Да и я, насколько помню, так привык к волчовке, что ходил в ней еще и во времена Киевской Руси и в битве при Гастингсе.
— Ну и что? Тогда жизнь не менялась тысячи лет. Телеги все те же, коровы такие же, подковы… Правда, раньше подков не было вовсе. Так что же, в угоду традициям коней не ковать? Пусть копыта сбивают?.. Нет, мы не только отказались от старых одежд, но и поняли, что отказываться надо, иначе станем такими чучелами! Но нынешний народец все еще цепляется за традиции, ищет в них защиту от свежего ветра перемен. Страшно, Олег, людям! А с такими понятиями, как род, клан, нация, народ, вера в Бога… в своего, не какого-то там католического, протестантского, кальвинистского или реформаторского, да еще плюс... и человеку уже намного легче, для него обозначен узкий коридор, не надо искать дорогу в бескрайнем поле, где дуют чужие ветры.
Олег вздохнул:
— То-то и беда, что человеку нужно куда-то и кому-то принадлежать. Когда я был феодалом…
— Ты ж был королем! Он поморщился:
— Всякий раз одно название. На Руси самый захудалый князь в те века имел войско в сто раз больше, земли тоже раз в сто, но все равно — князь! А там король с одним-единственным замком и тремя деревушками… Так вот, тогда крестьянам было достаточно принадлежать мне, а я обеспечивал им защиту. От всего. Но чем больше человек становился свободен, тем больше он инстинктивно искал точек опоры. Уже недостаточно только религии, надо было еще принадлежать к особому клану или цеху, хотя бы башмачников, а потом там же формировались гильдии, дворянства, политические партии… И вот сейчас все это летит в тартарары! Человек — свободен!
Мрак кивнул, потянулся, зевнул, с удовольствием хрустнув суставами.
— Как ни страшно, но от этой блип-культуры не откажутся. Сейчас кто ни возьмет в руки пульт управления телевизором, тут же начинает давить на все кнопки по очереди. Дойдет до конца, снова начинает по новой. Или смотрит до рекламы, а потом пошел-пошел-пошел… Заметил, даже Тигги, на что уж овечка, и то скачет по каналам, как белка? Потому даже по нашим жвачникам стараются все новости всобачить в одну-две строчки, чтобы успели прочесть, увидеть, услышать. В Интернете тоже не больше абзаца, а кто вдруг восхочет прочесть подробнее, ну вдруг да найдутся такие чудаки, то кликни, там есть и поразжеваннее для тугодумов. Вообще все новости теперь стараются вбить прямо в заголовок! Умному, мол, достаточно. Не указывается, с какой классовой позиции понимать освещаемый факт.