Тарас поднял глаза к небу, но ответа на свой вопрос не услышал.
Тоня выскочила через пять минут, переодетая в джинсовый костюмчик, превративший ее в мальчишку, с холщовой сумкой в руке.
– Я готова.
Он заметил следы слез на ее щеках, молча вытер их ладонью.
Она всхлипнула, смущенно отвернулась.
– Поплакала немножко…
– Я понимаю, все правильно. Прощайся с домом, и поехали. Я подожду в машине.
– Я уже попрощалась. – Девушка с грустью обвела глазами двор, сад, пристройки, на глаза ее снова навернулись слезы, голос задрожал: – Так больно!..
Он молча прижал ее к себе, поглаживая по спине, подождал, пока стихнут рыдания, и повел к машине. Через минуту «Волга» уносила их прочь от дома, где погибли родители Тони, прочь от прошлого, в неизведанное будущее.
Елисей Юрьевич всерьез отнесся к сообщению Тараса о том, что боевики знают время вылета самолета. Он сразу уединился с командиром «Ан-12», потом ушел куда-то, и вылет задержали на два часа. Как потом выяснилось, по воздушному коридору над Чечней прошлись «вертушки», обстреливая каждое подозрительное шевеление внизу, и им удалось накрыть в горах небольшой отряд боевиков, имевший на вооружении «стингеры». Вероятно, это были люди Гелаева, получившие задание сбить военный транспортный самолет.
Тем не менее полет «Аннушки» прошел не без инцидентов.
Взлетала она в начала двенадцатого, но не успела пересечь воздушное пространство Чечни, как ее догнала пара «Су-30», и рация принесла сухой голос ведущего пары:
– Борт «333», немедленно развернитесь на двадцать градусов и садитесь на аэродром в Южно-Сухокумске.
– Где это? – повернул голову к штурману первый пилот.
– Ставрополье, сто километров к востоку.
– Я «триста тридцать третий», – включил рацию командир «Ан-12». – Следую своим курсом. На борту «груз двести». В чем дело?
– Мне приказано посадить вас в Южно-Сухокумске. Причин не знаю. Выполняю приказ. Если не подчинитесь, буду вынужден открыть огонь.
– Я пилот первого класса майор Дерипаска, с кем говорю?
– Лейтенант Серегин, шестой авиаотряд.
– Свяжись с базой во Владикавказе, сынок, с генералом Хаевым, твое командование не имеет права задерживать мою «птичку».
– У меня приказ.
– Ну, если приказ, тогда давай стреляй. Только как ты потом оправдаешь гибель двадцати человек? Или тебе наплевать?
Короткое молчание.
Командир посмотрел на появившегося в кабине Елисея Юрьевича, кивнул на прозрачный колпак кабины, за которым виднелись хищные силуэты пристроившихся «сушек». Елисей Юрьевич кивнул, закрывая глаза ладонью, сосредоточился на «ощупывании» биополей.
– Подтвердите, что на борту «груз двести», – прилетел голос пилота головного «Су-30».
– Подтверждаю, хотя это не главное, – хмыкнул командир корабля. – На борту живые люди, молодые парни, старики и дети, подумай о них, лейтенант. Свяжись с базой.
Еще минута молчания.
Самолеты поднялись над облаками, в иллюминаторы ударило солнце.
– Следуйте своим курсом, – раздался наконец голос пилота истребителя. – Удачи вам, майор.
Оба «Су-30» отвалили в стороны и исчезли в облаках.
– Спасибо, сынок, – сказал командир «Аннушки» с облегчением, сбрасывая наушники, повернулся к Елисею Юрьевичу. – Это ингушский авиаотряд, я знаю его командира. Чего им было надо?
– Трудно сказать, – ответил Елисей Юрьевич. – Может, хотели проверить документы.
Пилоты в кабине заулыбались, оценивая шутку.
– Сволочной край! – вздохнул седой командир. – Дикие люди, дикие нравы! Если бы не погоны, хрен бы я согласился сюда летать.
– Это точно, – кивнул второй пилот.
– Доживу до пенсии, с дрожью вспоминать буду многие полеты.
– Позовите, если снова что-то случится, – сказал Елисей Юрьевич, возвращаясь к своим спутникам. На вопросительный взгляд Горшина он ответил коротким: – Все в порядке.
Дальнейший полет проходил без приключений. Зато подлетая к аэродрому в Кубинке, командир вдруг получил сообщение о том, что его груз заминирован, а экипажу рекомендовано направить самолет в водохранилище и покинуть борт на парашютах.
– Какие, к черту, парашюты! – рассвирепел Дерипаска. – На борту, кроме экипажа, двенадцать пассажиров! Их что – оставить в грузовом отсеке?!
– Мы вас предупредили, – после паузы проговорил диспетчер базы. – Делайте что хотите, но посадка на аэродром запрещена. Свяжитесь с третьим ЗВА [9] под Тверью, пусть предоставят полосу.
– У меня горючки на полчаса лета! Почему не предупредили раньше?!
– Источники в Чечне передали предупреждение минуту назад.
– Суки! – выругался командир, изменяясь в лице. Посидев так несколько секунд, он повернул голову к штурману. – Зови полковника.
Елисей Юрьевич появился в кабине тотчас же. Выслушал сообщение Дерипаски, кивнул.
– Продолжайте полет. Мне надо пять минут, я попробую найти взрывное устройство. Если только это не ложная тревога.
– Каким образом вы обнаружите мину без собаки?
– Мы с моим напарником заменим любую собаку. Ждите.
Пилоты переглянулись.
– Ждем пять минут и идем на посадку в Кубинке! – решил командир. – Не верю я, что у нас бомба на борту.
– Нас же собьют на хрен! – покачал головой штурман.
– Не собьют. Я свяжусь напрямую со штабом, пусть узнают, что происходит. Пока они будут искать выход, мы сядем.
– Или взлетим на воздух, – флегматично заметил бортрадист.
Пилоты засмеялись. Они и так находились в воздухе.
Елисей Юрьевич вернулся в отсек, где Тарас стерег сон Тони, привалившейся к его плечу, и по лицу учителя тот понял, что случилось что-то необычное.
– Их хозяйство заминировано, – понизил голос Елисей Юрьевич, кивнув на безмятежно спавших спецназовцев, сопровождавших груз. – У нас всего несколько минут на обнаружение и обезвреживание. Придется идти в астрал на ускорении, парой – для подстраховки.
Тарас осторожно отодвинул Тоню, прислонил к стенке отсека. Девушка вздохнула, но не проснулась. По-видимому, за последние три дня она спала так спокойно впервые. Даже вибрация, гул двигателей самолета и воздушные ухабы ее не отвлекали.
– Входим ударно, – повторил Елисей Юрьевич, положив руку на колено Тараса. – Целеустремление значимое – спасение жизни. После входа «заякори» процесс подсознанием, доверься и следуй за мной.
– Я готов.