Засохший, умирающий сад, который Джандер обнаружил почти четверть века назад, был напоминанием о прошлом. Он рьяно ухаживал за ним, поливая и пропалывая, ставя опыты со множеством самых разных растений. Теперь это был роскошный зеленый оазис для вампира, оплот его красоты, восстановленный лишь его собственными руками и трудами. Он уселся на стену, счастливо обвел взглядом зелень, найдя здесь хоть немного покоя.
Снова стояла осень, пора было начинать обрезку деревьев, чтобы приготовить их к зимней спячке. Джандер опустился на колени рядом с кустом белых роз, росшим у двери церкви, тщательно осмотрел его. Раскрылся последний бутон, и цветок смотрелся вовсе необычно в лунном свете. Эльф осмотрел цветок, осторожно склонился, чтобы вдохнуть чистый сладкий аромат и почувствовать мягкие лепестки – такие же мягкие, как щечки Анны – на своем лице. Он прикрыл глаза, глубоко вдохнул и печально улыбнулся.
Когда он выпрямился и открыл глаза, взгляд его помрачнел. Крупный гордый цветок, распустившийся совсем недавно, завял и умер. Его лепестки печально падали на землю.
Ошеломленный и испуганный этим, Джандер отпрянул от розового куста. Ночные фиолетовые цветы густо росли прямо у того места, куда он поставил ногу. Медленно, осторожно он вытянул золотой палец и дотронулся до цветков – они тут же съежились, и коричневая краска смерти побежала по зеленым листкам. На этот раз гибель растения причинила ему невыносимую боль. Что случилось с ним? Без всякого предупреждения его трепетные прикосновения стали смертельными для этих цветов. Вампир скрестил руки на груди, чтобы ни одно невинное растение не стало жертвой исходящего от него зла. Джандер забрался на каменную стену, обрадовавшись тому, каким холодным кажется бесчувственный мертвый камень под его золотыми убивающими руками.
Чуть не зарыдав, он заглянул за невысокую стену, посмотрел на белый от лунного света туман, медленно клубящийся вокруг утеса. Кое-где были расщелины и уступы, по которым вампир мог пробраться на изломанные скалы. Какое-то мгновение Джандер желал исчезнуть в тумане, но почти сразу отказался от этой мысли. Это никак не сможет облегчить его боль. Он не может умереть.
Эльф вдруг понял, как не хватает ему красок дня. Ночная палитра – по-своему прекрасная, все же ограничена. Индиго и чернильно-черный неба и земли, жемчужно-белый лунного сияния, темно-зеленый лесов и полей – лишь эти цвета он мог видеть сейчас. Что случилось с небесно-голубым? С розовым, фиолетовым, всеми яркими цветами дня? Они ушли из его картины мира.
Вампир зажмурился, стремясь припомнить все краски.
– Анна, – произнес он про себя. – Пожалуйста, вернись. Я так скучаю по тебе.
Он не знал, на что надеялся, могла ли его страсть вернуть мучительные и восхитительные сны, в которых он и его возлюбленная вместе встречали величественные рассветы и полные солнца дни. Джандер собрался, восстановил в памяти образ Анны. Высокая, красивая, с гривой откинутых назад темных волос, карие глаза переполнены радостью… Анна.
Джандер открыл глаза и задохнулся от изумления.
Перед ним стояла именно такая женщина. Какой-то миг он был уже готов выкрикнуть имя Анны, но не издал ни звука, пристальнее вглядевшись в лицо девушки. Темные волосы и каштановые локоны у нее действительно были, но фигура была гораздо мельче, чем у Анны. Глаза были Цвета соломы, но выражение в них застыло совсем не то. Ее полные губы искривила язвительная ухмылка, она в упор смотрела на него.
– Ах, Джандер, – произнес Страд, входя в поле зрения эльфа, – позволь представить тебе моего нового друга, мисс Катрину Яковлевну Пулченок. Трина, это Джандер Санстар – гость из далеких миров.
Сначала Джандер решил, что молодая женщина рядом со Страдом просто новая очередная вампирка, но от нее исходил удивительный запах, который мог принадлежать лишь живому существу. Страд по-хозяйски положил руку на плечо Трине, возвышаясь над ней.
На ней было обычное крестьянское платье, но явно с чужого плеча. Ее изящная фигура попросту терялась в одеждах. Но все же ни во взгляде ее, ни в поведении не было ничего настораживающего. Ее глаза блестели и бойко поглядывали по сторонам. Казалось, она вовсе не боится – для Баровии черта непривычная.
– Польщена знакомством с тобой, Джандер, – сказала она голосом приятным, но слишком самодовольным, чтобы быть привлекательным.
– Страд много рассказывал о тебе, – она похлопала Страда по ладони. – Можно, если я…
Страд кивнул, и Джандер заметил его дикую усмешку, когда Трина внезапно выгнула спину, как будто схваченная невыносимой судорогой. К его удивлению, эти корчи не исторгли ни звука из ее груди, и эльф наблюдал, все больше поражаясь, как ее лицо удлинилось и превратилось в волчью морду, а конечности выгнулись и стали длинными волчьими лапами. Пальцы на руках и ногах поджались, а ногти перетекли в острые когти. Заходили могучие мышцы, ветхое платье затрещало. Меньше чем за минуту на том месте, где только что стояла Трина, оказался серо-бурый волк, на котором болталось теперь уже ненужное платье. Зверь вывалил язык, прищурился и прижал уши.
– Трина живет в деревне, откуда ее сопровождает слишком пылкий молодой человек – поклонник. У нее остается мало времени, и потому она предпочитает принимать волчий облик, когда приходит в замок, – объяснил Страд.
Волчица взглянула на одного вампира, на другого, и сбросила одежду. Она подошла к эльфу и с интересом обнюхала его, раздувая черные ноздри.
– Она – первая смертная, добровольно явившаяся в замок Равенлофт за сто с лишним лет, – сообщил Страд. – Я не могу взять ее кровь. Волчья кровь обжигает мне глотку.
– Тогда зачем все это?
Страд сделал предостерегающий жест:
– Будь осторожен, Джандер. Она понимает каждое твое слово!
Трина в подтверждение отрывисто залаяла.
– Мне нравится ее компания, с ней лучше, чем с рабами. Она почти такая же безжалостная, как я сам. Это трудно воспитать за десять лет!
Он через силу рассмеялся:
– Мысли о добре и зле занимают ее, но она – лесной волк: азарт одолевает ее. Она отличный шпион и прекрасный партнер в постели.
Он переключил все свое внимание на волчицу:
– Пойдем, дорогая. Я уже был твоим гостем. Теперь мне пора отплатить за твою любезность.
Джандер проводил их взглядом – высокого элегантного вампира и расчетливого бесчестного оборотня – при свете факелов возвращающихся в замок. Что рабы Страда думают о Трине, как оборотень ладит с ними?
Голод проснулся в нем, но вампир не думал о нем. Он так устал от этого места. Его путешествия в Валлаки и в деревню мало успокаивали, а то, чем он пытался заниматься последние годы, казалось пустой тратой времени. Он сел на холодный камень, привалился к стене.
– Ты забыл меня, – донесся чистый милый голос, которого Джандер страшился и о котором страстно мечтал.
Эльф боялся открыть глаза, боялся проснуться, боялся, что его рассудок играет над ним злую шутку.