– Помню… – тихо ответила Жанна.
Она допила кофе, с неожиданным аппетитом съела омлет с грибами, ветчиной и сыром («мм-м, в сто раз лучше, чем в ресторане!») и ушла к себе.
На следующий день прибыла Ксения Викторовна в сопровождении очень субтильного и очень стильного молодого человека.
– Привет, Жанночка, с наступившим, – звучно расцеловала она дочь. – Это Сэм.
И тут же побежала по комнатам.
– Боже мой, ты так и не удосужилась сделать ремонт? – донеслось издалека. – А это что? Нет, какой кошмар! Где ты откопала эти отвратительные занавески?!
У Сэма Распутина были иссиня-черные волосы – вьющиеся на концах, зачесанные назад и покрытые густым слоем геля – отчего они казались намертво прилипшими к голове. Узкое личико с длинным носом и недовольные складки в уголках рта. Одет он был чрезвычайно вызывающе – красная рубашка махровыми швами наружу, рваные ядовито-зеленые джинсы, желто-черные ботинки…
Жанна оглядела его и произнесла со вздохом:
– Ну, здравствуй, папа…
– Здравствуй, дочка, – тоже вздохнул Сэм. Вблизи от него пахло индийскими благовониями.
Вместе они пошли за Ксенией Викторовной. Та в данный момент изучала гардеробную.
– Просто ужасно, – деловито сообщила она Жанне. – Послушай, из этой квартиры же можно сделать конфетку!
– Непременно сделаю, – обещала Жанна, зная, что спорить с матерью бесполезно. – Я как раз хотела с тобой посоветоваться…
Это был ловкий отвлекающий маневр.
Ксения Викторовна мгновенно подобрела.
– Стены покрасить, потолок тоже, занавески сменить, а вот здесь устроить нечто вроде подиума, чтобы был бортик, волной… Цвета – шоколад, карамель, кофе, бисквит, – отчеканила она. – Спальню всю затянуть тканью, а у кровати чтоб непременно было кожаное изголовье цвета меди и покрывало в тон ему. Дверь в ванную срочно смени – тебе подойдет что-то вроде полупрозрачного пластика!
– Непременно.
– А книги ты так и не разобрала… – с досадой констатировала Ксения Викторовна.
– Я собираюсь от них избавиться.
– Ни в коем случае! – закричала мать. – Ты с ума сошла! Библиотека в доме – это последний писк! Ты в курсе, что сейчас очень моден ампир? Так вот, ампир немыслим без библиотеки… Она придает дому солидность, интеллектуальность, торжественность! Хорошо бы в гостиной сделать массивную библиотеку красного дерева с золотой отделкой и бронзовым орнаментом. Одна часть обязательно должна быть застекленной, а другая – открытой.
– Но пыль…
– Господи, тебе что, трудно лишний раз тряпочкой все протереть?.. А на полочках надо небрежно разместить античные статуэтки, черепки, привезенные из археологических поездок.
– Я должна отправиться в археологическую поездку? – сдержанно спросила Жанна.
– Нет, необязательно… Ты понимаешь – как бы из археологической поездки! – нетерпеливо произнесла Ксения Викторовна и упала на диван.
Мать Жанны выглядела превосходно – темно-синий сарафан, рубиновое ожерелье, черные косы вокруг головы, цвет лица – младенчески нежный. Полнота не портила ее, а, наоборот, придавала некую пикантность. Кроме того, лишний вес не являлся недостатком для певицы, исполняющей русские народные песни. И еще у Ксении Викторовны были изумительные синие глаза.
Сэм скромно сел рядом с ней.
– Как ты провела новогоднюю ночь?
– Нормально.
– С кем?
– С соседом. Его зовут Марат.
– У вас роман?
– Нет.
– А что?
– Ничего. Просто выпили шампанского, поздравили друг друга. Он очень хороший человек, – терпеливо объяснила Жанна.
– Погоди, погоди… – Ксения Викторовна свела соболиные брови. – Я, кажется, видела его, когда покупала эту квартиру. Такой темненький, да? В куртке защитного цвета и этих… гриндерсах! Он что, военный?
– Да вроде нет…
– А зачем тогда одевается так? – возмутилась Ксения Викторовна. – Между прочим, подобные замашки свидетельствуют о скрытой гомосексуальности. Да, Сэм?
Тот пожал плечами.
– Вот видишь, и Сэм так считает!
– Мама! – Жанна пришла в ярость. – Марат – чудо, и лучше его я никого не знаю!
– А чего ты кричишь на меня?
– Я не кричу, мне просто неприятно, что ты говоришь о Марате эти гадости…
– Это не гадости, а совершенно естественная вещь… Кто бы мог подумать, что ты такая пуританка!
Сэм невозмутимо слушал их препирательства, никак не реагируя. Судя по всему, он слишком много говорил в прямом эфире и потому предпочитал в свободное время молчать.
– Лучше расскажи, как ты провела новогоднюю ночь, – вспомнила Жанна.
– А, ну да… – Ксения Викторовна снова молниеносно перестроилась. – Мы были в одном чудесном месте. Фантастическом! Знаешь особняк графа Строганова в Подмосковье? Так вот, там недавно открыли ресторан… – От восхищения Дробышева сложила руки на груди и закатила свои синие очи. – Потрясающе!.. Представляешь – столовые приборы из двадцатичетырехкаратного золота, фарфор от Версаче, богемский хрусталь! Метрдотель – настоящий, стопроцентный француз, зовут Гильермо…
– Ну, допустим, он не француз… – лениво поправил Сэм.
– Нет, дуся, он француз! – яростно возразила Ксения Викторовна. – Сводчатые расписные потолки, как в Кремле! Портреты государей, винный погреб… Мы провели там незабываемые часы!
– Да, хорошо погуляли… – кивнул Сэм.
– Кстати, Сэмочка, как тебе моя дочь, я забыла спросить? – спохватилась Ксения Викторовна.
– Дочь – замечательная, да вот твоя ли?
– Моя, моя! – захохотала исполнительница народных песен звучным грудным голосом. – Никто не верит… Она, дуся, в Ложкина.
– В кого?
– В моего первого мужа, Гену Ложкина. Ты, Жанна, давно видела папу?
– Давно, – сказала Жанна. – Лет двадцать назад. Или даже больше…
– И правильно! Нечего на него лишний раз смотреть! Уж такой мерзкий тип! Скупердяй и зануда. Я с него алименты через суд взыскивала. Мне не деньги его были нужны, разумеется, я из принципиальных соображений…
– Я слышала, у тебя скоро какой-то концерт, к Рождеству? – вспомнила Жанна.
– Да, да… обязательно приходи. Я к этому концерту подготовила совершенно невероятные костюмы… Арина Каплер шила. Сэмочка, дуся, ты их одобряешь?..
– Вполне.
– Так вот, все костюмы в определенной цветовой гамме, такой матово-мерцающей, атласной… Жемчужный блеск, лунный свет, свечение агата, обсидиана! Переливчатое, перламутровое… Я еще, знаешь, надену такие большие броши, в виде орденов – мне даже кажется, я чем-то буду напоминать Екатерину Великую…