– И его неупокоенная душа будет теперь бродить по нашей конторе, по всем этажам – это ты хочешь сказать?..
Руслан Айхенбаум уныло вздохнул. Потом сказал:
– Я ничего не боюсь. Вот веришь ли?.. Помню, как на третьем курсе дрался с четырьмя отморозками, причем у одного из них нож был… Угораздило меня тогда в Люберцах на дискотеку пойти, в какой-то ДК, Дом культуры то есть… И даже тогда я не боялся! Чуть кишки мне не выпустили… Не боялся, когда на даче к нам грабитель с двустволкой лез. Родители спали, а я этого типа скрутил голыми руками, хотя он в меня целился… Правда, потом оказалось, что ружье у него незаряженное. Я ничего не боюсь, Яша, но как только речь заходит о всех этих потусторонних вещах…
– Так ты боишься призраков! – тихо засмеялся Сидоров.
– Я Жанне об этом когда-то рассказывал, и она, между прочим, меня прекрасно поняла – не то что некоторые! А если ты такой храбрый, то нечего выпендриваться…
– Русик, перестань! – покачал головой Сидоров. – Если честно, я тоже боюсь – но не мистики всей этой, а именно грубой силы. Словом, у меня все наоборот… Если бы на меня хулиганы поперли, я непременно бы сбежал. Я никогда ни с кем не дрался, и для меня невыносима сама мысль о физической, знаешь ли, агрессии… Я до ужаса боюсь боли, крови и всего такого!
Они замолчали, глядя на стол перед собой.
– Сидоров…
– Что?
– Будет жалко, если Жанна уедет.
– Я так думаю, что если и уедет, то ненадолго.
– Все равно. С ней почему-то… не скучно, что ли?.. Несмотря даже на то, что нам с тобой ничего не светит. Ей, по-моему, вообще никто не нужен.
– Нет, нужен, – тихо произнес Сидоров. – Если у нас с ней ничего нет, то это еще ничего не значит… Я тебе больше хочу сказать – она не хочет нас ссорить. И это правильно. Если б у тебя с ней что-то было, я бы…
– И если б у тебя! – сурово заключил Айхенбаум.
Они опять замолчали.
– Был один момент, один очень странный момент… – тихо произнес Сидоров. – Когда мне показалось, что…
– Когда? – ревниво спросил Айхенбаум.
– Когда мы пришли к ней после несостоявшейся свадьбы Пересветова. Помнишь?.. Пили все подряд, а потом стали плясать. И все было как-то на грани… Тогда мне показалось, что у нас могла бы получиться любовь втроем.
– Что?! – шепотом закричал Айхенбаум. – Чтобы я, ты и она?..
– Ну не в том смысле, что мы с тобой, а что она и с тобой, и со мной, – нахмурившись, произнес Сидоров.
– Тьфу на тебя! – разгневанно произнес Руслан. – Любоваться на твою волосатую грудь и прочие прелести… Да лучше застрелиться!
– Экий ты консерватор, – вздохнул Сидоров. – Ладно, не будем об этом.
– Нет, у меня были, конечно, особые ситуации… Когда две девушки и я. Один раз были даже три девушки… – Лицо Айхенбаума неожиданно смягчилось.
– Три? Не верю.
– Было, было!
– А я тебе говорю… Я тебе сейчас расскажу, как это получилось, и ты поймешь…
Они вошли в азарт и заказали еще водки, на этот раз с более основательной закуской.
Позже, вспоминая эти события, Жанна не раз ловила себя на мысли – она ведь так до конца и не поверила в то, что обретет наконец свое счастье. Нет, надеялась, конечно, что получит хоть немного покоя, когда Юра придет к ней – ее Юра, о котором она столько мечтала! – но глупых иллюзий о великой радости и неземном блаженстве не питала.
Какое там счастье на чужом горе…
Даже более того – в последние дни Жанна не раз думала о том, что напрасно рассказала о своих чувствах Юре. Не знал бы он об этом, не подвергался бы соблазну – и мучилась бы только она…
Но случилось то, что случилось.
Юра бросил невесту, невеста избавилась от ребенка, мать невесты едва не сошла с ума от этого, отец жениха тоже как будто расстроился… Впрочем, что там творилось в душе у отца жениха, да и самого Юры – темный лес.
Лишь в самый последний момент она стала догадываться, что ничего не знает о Юре, что, возможно (а такое тоже часто бывает!), она придумала его. Настоящий Юра Пересветов мог отличаться от того образа, что засел у нее в голове.
Нет, настоящий Юра был не хуже и не лучше, просто – другим. И, возможно, в нем не было той глубины, тех сложных переживаний, которых она ждала от него…
Но отступать было поздно. Она позвала его, и он обещал прийти.
И можно уже было начинать придумывать их дальнейшую жизнь, но у Жанны это почему-то не получалось. Как будто у них с Юрой не было будущего!
Утро понедельника она встретила с тревогой, но связала ее с событиями, произошедшими накануне, – скандал в семействе Полины, ссора с Кариной…
Жанна ждала Юру. Время тянулось невыносимо медленно.
Утро – он, наверное, проснулся… Теперь он, наверное, уже на работе, как всегда – раньше всех. Обеденный перерыв – с часу до двух… Интересно, куда он ходит теперь обедать? Неужели в ту же кафешку, которую прежде посещал с Ниной?.. Вряд ли. О чем он думает? Ждет ли этого вечера? Конечно, ждет. Боится ли, как и она?.. После обеда он скорее всего у Крылова – уже давно собирался установить президенту «Минервы-плюс» какие-то программы…
Жанна пыталась представить каждый его шаг, но что-то у нее не складывалось.
А потом ей позвонили. Звонил Яша Сидоров.
– Жанна… Жанна, ты только не пугайся!
– Что?.. – спросила она. – Ну, говори скорее – что?
– С Юрой беда. Жанна, я сейчас не могу приехать, и Русик тоже, но ты держись – вечером, наверное, удастся встретиться…
– Яша! Ты издеваешься? – закричала она. – Что у вас там случилось?.. Юра жив?
Эти слова вырвались у нее против воли. За минуту до этого она воображала, как Юра сидит в кабинете у Крылова и щелкает пальцами по клавиатуре…
– Юра погиб. Нелепо…
Сидоров говорил и говорил – торопливо, с успокаивающими, уговаривающими интонациями, но голос его скользил мимо сознания Жанны. «Я так и знала… Нас прокляли. Должно было случиться что-то ужасное. Это расплата. Я так и знала! Я сидела тут и придумывала его поступки, его действия – а он был мертв».
– Когда? – тихо спросила Жанна.
– В смысле?.. – сбился Сидоров. – А, когда это случилось?.. Утром. Рано утром. Еще не было девяти. Не понимаю, зачем он наложил на себя руки?.. Жанна, у вас же с ним все было в порядке, да?..
– Да! – эхом отозвалась она.
– Наверное, это была случайность… Не представляю как, но он случайно упал с балкона – ну, с нашего балкона, что в курилке… – бормотал Сидоров. – Все говорят – это самоубийство, и следователь тоже склоняется к этой версии…
Жанна вздрогнула.