А шаркающие шаги на лестнице приближались.
Девочка не знала, отчего Саймон побежал именно туда. Она не знала, следует ли бежать за ним. Подумав, она решила, что следует. Эмили сделала шаг – и краем глаза заметила движущуюся тень, ползущую по стене вдоль винтовой лестницы. Эмили поняла, что еще секунда – и человек, отбрасывающий эту тень, выйдет из-за поворота и ему станет видна вся лестничная площадка. И тогда он увидит ее!
Девочка мгновенно приняла решение, отступила на шаг, повернулась и помчалась наверх по лестнице.
И не успела она это сделать, как вспомнила, что их комната – это тупик. Оттуда деваться уже некуда.
Но, может быть, человек, отбрасывающий тень, не пойдет за ней наверх. У него ведь есть еще целых две дороги. Тогда все в порядке. Эмили может переждать на лестнице, пока он не уйдет.
Девочка остановилась в темноте между двумя бойницами. Что там, внизу?
Не было слышно ни звука. Может, он ушел куда-нибудь еще? По-прежнему тишина. Эмили испустила долгий вздох облегчения. Во рту страшно пересохло.
И тут она снова услышала шаги на лестнице.
Шаги поднимались к ней.
«О нет! О нет!»
Девочка с трудом заставляла себя поднимать помертвевшие от ужаса ноги, холодные и тяжелые, точно мрамор. Шаг за шагом, шаг за шагом кралась она по ступенькам.
«О нет! Господи! О нет!»
Это был Гаррис, она точно знала, что это Гаррис и, когда он найдет ее, он ее убьет. Может быть, он знает, что они в замке, потому и пришел сюда. Он пришел, чтобы поймать и убить ее, и он сделает это в чистенькой белой комнатке на самом верху…
Девочка поднималась наверх так быстро, как только осмеливалась, и вот уже она очутилась в тупике, где коридор и путь наверх были перегорожены черными решетками, а за распахнутой дверью виднелась ярко освещенная комната. Девочка прошмыгнула туда, огляделась… Спрятаться негде.
Позади, совсем рядом, послышался хриплый кашель.
Разве что… может быть, в камине? Девочка подбежала к нему, пригнулась. Размышлять некогда. Эмили наступила на решетку, выпрямилась.
«Так спрятаны только голова и плечи. Этого мало».
Эмили подняла руки, уцепилась за кирпичную кладку. Кладка была грубая, неровная. Девочка ухватилась обеими руками за кирпич в передней части дымохода, задрала ноги и уперлась ими в заднюю стенку камина. Это было очень неудобно – Эмили выгнулась, точно падающая кошка, голова свисала вниз, ноги торчали вбок – но некоторое время так продержаться было можно. Рюкзак на спине сполз под собственной тяжестью. Правая рука Эмили нащупала новую опору, чуть повыше. Эмили перенесла вес на нее, перехватилась поудобнее левой и, обретя большую свободу движения, напрягла спину и переступила ногами на несколько шагов выше по противоположной стенке. При каждом ее движении на пол летели мелкие частички черно-бурого порошка.
В комнату вошли.
Эмили замерла. Она висела в камине, распятая в темноте. Одна ее щека упиралась в кладку, покрытую сажей. Краем глаза Эмили видела между своих запястий свет, падающий снаружи, из камина. И даже при таком плохом обзоре черная пыль на каминной решетке буквально бросалась в глаза.
Послышались беспорядочные шаги. Шаги остановились. Человек шумно и протяжно высморкался. Пару раз шмыгнул носом. Кашлянул.
Эмили понятия не имела, достаточно ли высоко задраны ее ноги, не видно ли их снаружи. Девочка представила себе, как они торчат на задней стенке беленького, чистенького камина, в полукруге света. Ей отчаянно хотелось, чтобы ее ботинки были белые – для маскировки, – но они были темно-коричневые, с красноватым отливом. А больше всего ей хотелось, чтобы она никогда-никогда не возвращалась в замок и чтобы она его вообще никогда не видела. Какой идиот вчера додумался сюда вернуться?
Она. Кроме себя, винить некого.
А плечи тем временем стали уставать. Одна рука начала отчаянно трястись. Эмили как можно бесшумнее переместила эту руку, чтобы хоть чуть-чуть расслабить мускулы. Пальцы коснулись хрупкого кирпича, и тоненькая струйка порошка потекла вниз, в камин. Девочка смотрела, как она мягко вьется на свету.
Ну все, теперь он точно заметит!
Эмили закусила губу, зажмурилась и стала ждать.
Ждать…
Она открыла глаза. В комнате было очень тихо. Никто не сморкался, не кашлял и не шаркал ногами. Не слышно было ни шагов, ни шороха одежды.
Но она все равно не шелохнулась.
Прошло пять минут. Плечи у Эмили ныли уже непереносимо. А снаружи по-прежнему не доносилось ни звука. Но чем дольше девочка ждала и чем внимательнее вслушивалась, тем сильнее она опасалась, что тишина эта – предательская. Она представляла, как Гаррис ждет там, снаружи, неподвижный, как охотящийся богомол, не сводя глаз с камина. Он доволен собой. Он знает, где она. Он дождется, когда Эмили решит, что она уже наверняка в безопасности, когда она выскользнет из камина, точно мышка из норки, – и тут-то он накинется и схватит ее.
И девочка упорно держалась и держалась, хотя теперь у нее тряслось все – руки, кисти, пальцы. Спину ломило от боли. Эмили тошнило. Ей казалось, что она сидит тут, в этой трубе, уже несколько часов – нет, несколько дней! Она больше не выдержит…
И тут ее пальцы разжались, и Эмили вместе с водопадом кирпичной пыли и средневековой сажи обрушилась в камин и еще вдобавок подвернула ногу на решетке. Она растянулась на полу, раскинув руки, точно стрелки часов. А ноги так и остались лежать в камине. Вокруг медленно оседало облако черной пыли.
Сквозь редеющую пыль Эмили был виден деревянный потолок. И больше она ничего не видела. Ненавистного лица рядом не было. Никто не бросился и не схватил. Она была в комнате одна.
Она еще долго лежала так, переводя дыхание, и даже не плакала – на это не осталось сил.
Наконец она все же зашевелилась. Слегка поморщилась от боли в лодыжке. Медленно встала на ноги, хромая, подошла к окну. Сбросила рюкзак на подоконник и неловко устроилась рядом сама, глядя на снег внизу. Далеко-далеко, за рвом, играли несколько детей. Они держались у самой изгороди и кидались снежками. Эмили бесстрастно смотрела на них. Дети были слишком далеко, лиц не различить.
Когда на лестнице снова послышались шаги, ее это почти не взволновало. Гаррис так Гаррис. Она была слишком измотана, и ей было все равно.
– Ах, вот ты где!
Эмили оглянулась. В дверях стоял Маркус.
– Ты где была все это время? Что случилось? Нет, не надо, не рассказывай! Ты забралась в камин! Ха-ха! Ну и видок у тебя! Видела бы ты свое лицо – ты на панду похожа!
Он расхохотался и подошел к окну.
– Подвинься, что ли.
– Осторожно! Нога!
– Извини. Что, подвернула?