Майкл застыл. Он знал, что звонят ему, что надо ответить. Об этом говорили пульсирующие толчки во лбу. А его заперли!
Телефон зазвонил снова.
Майкл в отчаянии рухнул на колени, вытянув руки со стиснутыми кулаками к двери, преграждающей путь.
«Ну, Стивен! Я тебя убью, когда поймаю!..»
Телефон зазвонил снова.
«Когда выберусь отсюда!»
Где-то в мозгу Майкла его гнев собрался в комок, такой плотный и жаркий, что ощущался как раскаленный уголь в черепе. Глаза у него закрылись, но под опущенными веками колыхалась багровая завеса. Все его тело, все конечности расслабились. Обмякшие руки легли на ковер, плечи слегка поникли… Вся ярость, все напряжение сосредоточились в голове, в сокровенном месте, где они нарастали и разгорались все быстрее и быстрее, и наконец боль и тяжесть сделались невыносимы, и Майклу показалось, будто голова сейчас лопнет.
Он открыл глаза.
И дверь вспыхнула.
Майкл не видел, как в центре двери возникло пламя, расползающееся во все стороны. Он на мгновение ослеп; багровые взрывающиеся линии, точно вены, сплетались и расплетались у него перед глазами. Рот его был полуоткрыт, но Майкл молчал. Единственными звуками в комнате были потрескивание дерева и шипение отслаивающейся краски. А вдалеке снова зазвонил телефон.
Жар был так силен, что центральная часть двери выгорела и провалилась минуты за три. А пламя все расползалось наружу, кольцо огня росло. Коридор, видимый сквозь растущую дыру, наполнился дымом.
Майкл внезапно закашлялся, вздохнув впервые с того момента, как рухнул на колени. Его грудь судорожно вздымалась, он оскалился, точно животное. Наконец глаза наполнились слезами, и зрение прояснилось. Багровая завеса исчезла. Майкл непонимающе уставился на полыхающий обруч, почти располовинивший дверь его комнаты. А где-то за дверью, за задымленным, покрытым пеплом коридором по-прежнему настойчиво звонил телефон.
Мальчик поднялся на трясущиеся ноги, и в них влилась новая сила. А вместе с силой в нем появилась невероятная уверенность в себе. Огонь догорал, дойдя до дверной рамы. От двери остались только тлеющие уголки, соединенные жидкими обугленными дощечками. Посередине торчал из косяка обнажившийся прямоугольник замка. Замок покорежило от жара.
Майкл шагнул к кольцу обугленного дерева и потрогал пальцем край. Край был теплый и хрусткий. Мальчик наклонился и шагнул в проем. Мелкие хлопья пепла осели у него на волосах. Он миновал кучку дымящихся угольков, прошел по коридору, оставляя на ковре серые следы и тихо смеясь про себя.
Внизу, в нише рядом со стойкой для тростей и вешалкой для шляп, звонил телефон. Майкл снял трубку.
— Я рад, что у тебя все получилось, Майкл, — сказал мистер Кливер.
Ферма Хардрейкер находилась в паре миль от Фордрейса. Она притулилась на склонах длинного отрога Уиррима. Проезжая по незаасфальтированной дороге, Сара миновала множество мелких полей со следами свекольных грядок, некошеных лугов и чахлых сосновых рощиц. Это все были земли фермы.
Про эту ферму Сара кое-что слышала. Для ее бабушки слово «Хардрейкер» являлось синонимом лени и преступного небрежения. У семейства Хардрейкер была скверная репутация, и хозяйство свое они запустили напрочь. Когда-то эти владения считались весьма завидными, а теперь, со смертью последнего из Хардрейкеров, кругом воцарилось запустение. Летом в полях никто не работал, а по осени дожди превращали угодья, заросшие сорняками, в черно-зеленое месиво.
Хорошо, что ферму наконец продают. Теперь кто-то возьмется за нее и вернет хозяйство к жизни. Из-за холма уже показались сбившиеся в кучу крыши дома и хозяйственных построек. Дорога к этому времени давно превратилась в заросшие травой колеи, усеянные камнями и острыми осколками кирпича. Наконец Сара оказалась у вымощенного булыжником двора, над которым нависал черный силуэт дома, и остановилась.
Когда-то это было обширное, богатое хозяйство. С трех сторон двор был окружен конюшнями и огромными сараями, откуда и теперь торчала пыльная солома. А дальше, за боковыми воротами и крытыми переходами, лежал целый лабиринт: еще сараи, кладовые, коровники, курятники, загоны, раскиданные по склону холма как попало, без намека на план. В черепичных крышах большинства зданий зияли дыры, и оттуда, точно черные обглоданные ребра, выглядывали стропила.
Сара побарабанила пальцами по рулю. По дороге гнев на Тома слегка поулегся, и теперь девушка не торопилась выходить из машины. Фактически она ведь вторгается в чужие владения. Конечно, мистер Кливер сам просил ее побывать на ферме, но он не говорил, что она может приехать сюда одна, когда пожелает!
Но с другой стороны, какая разница? Ферма явно полностью заброшена. Если она по-быстрому все осмотрит, никому хуже не будет, зато потом можно будет прочистить мозги Тому Обри.
Сара вышла из машины. Из-под туфель взметнулись клубы пыли, от жаркого, наполненного ароматом цветов и цветочной пыльцой воздуха сразу зачесалось лицо и захотелось чихать. Она окинула взглядом унылую картину.
«Ох, Том, — сказала она про себя, — какой же ты осел! С чего бы Ванессе Соукрофт здесь жить? Она такая чистюля!»
В лицо внезапно дунуло пыльцой, и Сара чихнула. Она протерла глаза платком и вытащила из машины блокнот. Раз уж она тут, надо поскорее осмотреть владения и ехать домой.
С тускло-серого фасада главного дома пялились на нее пустые черные окна. Саре сделалось не по себе, и она повернула к хозяйственным постройкам. Дом может подождать до другого раза.
В стене ближайшего сарая красовалась огромная дыра. Внутри было пусто, только в углу валялась груда старых мешков. Следующий сарай был завален сломанными деревяшками и гнутыми лемехами, хотя когда-то там явно держали скот: у Сары защекотало в носу от устоявшегося запаха навоза. Девушка вздохнула и черкнула несколько слов в блокноте. Мистеру Кливеру придется немало потрудиться, чтобы выручить за эти развалюхи приличные деньги…
Идя вдоль края двора, Сара дошла до прохода, некогда перегороженного боковыми воротами. Теперь деревянные створки сгнили и лежали на земле. Вымощенная плитняком дорожка тянулась между двумя сараями, потом сворачивала за угол и терялась из виду. Сара пошла по дорожке, на глазок оценивая размеры и состояние строений: гулкие коровники, кладовые, заросшие паутиной, груды кирпича, ржавые серпы, мешки с зерном, кучи заплесневелой муки — кругом гниль, тоска и запустение.
Через некоторое время эта атмосфера начала действовать Саре на нервы. Она вошла в коровник, быстро прошагала по проходу между пустыми стойлами и очутилась перед замызганной желтой дверью.
Сара бездумно повернула ручку. Дверь открылась, глухо проскребя по каменному полу, и девушка вошла. К ее изумлению, за дверью был не очередной коровник или сарай, а явно часть жилого дома. Сара нахмурилась. Местная география начинала ее смущать. Ну ладно, раз уж она вошла, стоит немного осмотреться.