В январе Башня начала сжиматься, одновременно увеличивая активность. «Глаза дьявола» – источники жесткого рентгеновского и гамма-излучения, «мертвые выбросы» – струи неизвестной субстанции, превращавшие любые предметы из любого вещества в полиметаллические болванки, «призраки» – удивительные объемные светящиеся фигуры, насыщенные электричеством, «телеэкраны» и другие чудеса Башни стали появляться чаще и в бо́льших масштабах. Что, к слову, привело к жертвам среди исследователей, не готовых к резкому возрастанию активности гигантского сооружения.
После каждой пульсации Башни происходили подвижки почвы в округе в радиусе полусотни километров, изменился рельеф, появились холмы и новые долины, в ряде мест ручьи и реки пробили себе новые русла, но главным бедствием при этом оставались землетрясения, разрушающие города, заводы, линии электропередачи, газопроводы и трубопроводы разных назначений и калибров. Жители стали покидать райцентр, Жуковка превратилась в зону отселения, беженцы из других городов и сел, начавшие было обживать ее, потянулись в другие районы России, подальше от жуткой громады, грозящей невиданными катаклизмами.
В конце февраля активность Башни достигла максимума, и хотя она к тому времени сжалась уже вдвое, уменьшив диаметр до двух километров, находиться даже в десяти километрах от ее стен было небезопасно. А поскольку добиться взаимопонимания с обитателями Башни не удалось – в контакт с людьми ни пауки, ни черные всадники на «кентаврах», ни странные птицы, формой напоминавшие скатов, не вступали, – на самом верху, в правительственных кругах, дали команду попробовать свои силы военным и Федеральной службе безопасности. В результате восьмого марта, аккурат в праздник всех женщин Земли, по Башне был нанесен с воздуха ракетный удар: девять «СУ-37» Брянской зоны ПВО выпустили одновременно со всех сторон восемнадцать ракет «Х-59».
Момент пуска совпал с очередной пульсацией Башни, и фейерверк получился впечатляющий.
Все ракеты попали в цель (лишь одна не взорвалась), в воздух взлетели гигантские фонтаны огня и дыма, но… после того, как «извержение» Башни закончилось, взорам потрясенных людей предстало практически чистое, неразрушенное здание без тех дыр и проломов, рухнувших стен и груд вывороченных блоков, которые все ожидали увидеть после попаданий и взрывов.
Конечно, уже было известно явление «флаттера», процесса, очищающего, ремонтирующего стены Башни, но чтобы «флаттер» смог восстановить разрушения подобных масштабов – такого не ожидал никто.
Вероника знала, что в недрах военных кабинетов зрел и другой план: нанести по Башне ядерный удар, но пока что никто не решился воплотить его в жизнь. Да и в принципе острота проблемы была несколько снята некоторым снижением таинственной деятельности хозяев Башни. Однако в апреле произошло уж и вовсе неожиданное событие: Башня взорвалась изнутри! Правда, по поводу этого до сих пор шли споры, многим наблюдателям показалось, что на гигантское здание сверху спикировала огромная, длиной метров двести, ракета. Она вонзилась точно в центр кольца, коим представлялась Башня с высоты, исчезла, а уж потом, через пятнадцать-двадцать секунд, и раздался взрыв, расколовший здание на пять частей. С тех пор Башня стала похожа на удивительный рукотворный цветок, своеобразный «бутон лотоса», перестав светиться, стрелять, искрить, демонстрировать свои чудеса, она оставалась тем не менее опаснейшим объектом исследования. «Глаза дьявола» и прочие шумные, смертельно опасные дела прекратились, но «мертвые выбросы» нет-нет да и заставали исследователей врасплох. Вдобавок появились новые сюрпризы, такие, как «блуждающие зоны ужасов», стреляющие по любой движущейся цели механические «черепахи» и «скаты», а также гигантские шестиметровые монстры, похожие на двуногих и четырехлапых чешуйчатых обезьян с головами змей. Вероника сама видела такое чудовище, и оно произвело на женщину неизгладимое впечатление. «Господи! – подумала она тогда. – Каково же Игорю там, внутри?»
Она все еще считала Ивашуру живым и молилась в душе, чтобы никакие монстры не помешали ему вернуться.
К лету произошли изменения и в социально-бытовой сфере экспедиции. Не выдержав нагрузки, ушел директор Центра Богаев, на место Ивашуры был назначен доктор физико-математических наук Тьмаревский из ФИАНа (Физического института Академии наук), сменился и куратор со стороны правительства: вместо ушедшего на покой Старостина появился представитель Совета безопасности Козюля, энергичный человек, бывший генерал. А старик Гришин остался, не желая, впрочем, занимать ни один из официальных управляющих постов. Академик был исследователем, ученым и хотел нести этот крест до конца своих дней.
Невидимый, протарахтел в стороне над лесом вертолет, и снова наступила тишина. Звери и птицы покинули этот край давно, еще прошлой осенью, и уже не возвращались, даже насекомые не хотели селиться в болотах и лесах, словно понимали угрозу, исходящую от полуразрушенной, но все еще непредсказуемо опасной Башни.
– Пойдемте, Вероника. – Пальцы Гришина легонько тронули локоть женщины.
Она вздохнула, отрывая взгляд от черной бездны над лесом, поискала Полярную звезду, рассмеялась с дрожью в голосе.
– Интересно, с какой звезды они все же прилетели?
Гришин понял. Наряду с основной – временно́й – концепцией, объясняющей явление Башни, существовала версия ее космического, внеземного происхождения. Сам академик склонялся к первому варианту, но в среде ученых не было единства, и теорий хватало, хотя ни одна из них пока не претендовала на истину.
– У писателей конца прошлого века Стругацких была повесть «Пикник на обочине», помните? – продолжала Вероника, пока они медленно спускались с холма к дороге, где их ждал экспедиционный «уазик».
– Фантастику не читаю, – ответил Гришин извиняющимся тоном. – Пробовал в детстве, а потом…
– Так вот в повести рассказывается о том, как Землю посетили инопланетяне-негуманоиды, провели эдакий пикничок, оставив после себя зоны с неземным мусором, особо опасным. В принципе Башня может претендовать на звание такой зоны.
– Я все же убежден, что Башня – явление земного плана, несмотря на выходы из нее разных страшилищ, и связана она с прорывом временного барьера. Слишком много фактов указывает на это.
Вероника села в машину, следом, кряхтя, влез Гришин, заурчал мотор, «УАЗ» медленно, раскачиваясь на колдобинах и буграх, пополз прочь от гигантской аномалии (Башня изменила все параметры Среды вплоть до геомагнитной обстановки). Солдаты поста, охранявшие въезд на территорию запретной зоны, проводили машину глазами и закурили. Они давно привыкли к опасному соседству и не реагировали на торчавшую над лесом громаду.
В кабине машины воняло бензином и карболкой. Вероника сморщила носик, заметила взгляд водителя в зеркале заднего обзора и улыбнулась.
– Отвыкла от запахов цивилизации.
– Скорее наоборот – от запахов нецивилизации, – авторитетно возразил водитель, молодой парень, обрадованный возможностью поговорить с красивой женщиной. – У вас там в Москве, наверное, запахи совсем другие, я имею в виду телестудию. Ну а как вам наша Башня?