– Ладно, Лосева, уговорила, – хмуро произнесла Надя, отняв у нее юбку. – Поехали на твою распродажу.
– Наденька, я тебя обожаю! – просияла Лиля. – Дай-ка я тебя поцелую...
– Отстань, иуда... – беззлобно отмахнулась Надя.
– Нет, ты не понимаешь, как скучно одной ходить на распродажи!
– Зину бы свою позвала...
– Зина не ходит на распродажи, она шьет себе в ателье!
Результатом поездки стали убитые полдня, невыносимая усталость и досада. Опять была куплена целая куча вещей, которые Наде, скорее всего, вряд ли могли пригодиться в ближайшее время.
Вернувшись наконец домой, она села за компьютер и с тяжким вздохом принялась переводить Гюнтера Клапке, последователя готического стиля, любителя заумных разговоров и толстых женщин с малиновыми волосами...
* * *
Рая Колесова, бодрая и веселая, позвонила утром. Для Нади, опять засидевшейся за компьтером допоздна, – ранним утром.
– Шелестова, ты до сих пор спишь, что ли? – изумилась Рая. – Ну ты даешь! Какие у тебя планы на вечер?
– Никаких... – лениво ответила Надя. – Поваляюсь еще часик в постели, а потом сяду работать.
– Ну и тоска! Слушай, в половине седьмого будь у Дома кино. Я купила билеты...
– Какие еще билеты?
– В кино! Идем – ты, я и Гюнтер. Если ты не пойдешь, то я... – Рая задумалась.
– То ты что? Ладно, Райка, лучше скажи, что за фильм будет.
– Хороший фильм, – загадочно ответила Рая. – Ты не пожалеешь... Собирайся, милая, не пропадать же твоему билету. Уплочено, между прочим!
Надя согласилась исключительно из одного соображения – ну не пропадать же той куче лишних вещей, которые были приобретены из-за проклятой распродажной лихорадки!
Она приняла душ, натянула на себя утягивающее бесшовное боди (бледно-желтое, у Лильки – точно такое же, только бледно-голубого оттенка), плотные мягкие колготки телесного цвета (серия «Велюр»), потом стала осторожно влезать в золотисто-коричневое, нежнейшее мохеровое платье (от известного итальянского модельера, скидка пятьдесят процентов, между прочим). Затем Надя достала из большой коробки новые, восхитительно пахнущие кожей темно-коричневые сапожки. Высокие, до колен, с эластичными голенищами, идеально обхватывающими игры, и прочной пяточной частью, не дающей ноге вихлять во время ходьбы.
«Интересно, на какой фильм купила билеты Райка? – вдруг задумалась Надя, не без усилий натянув на себя сапоги. – Должно быть, мелодрама... Или боевик с жестоким мордобоем».
Повздыхав еще немного, Надя влезла в свое теплое пальто, накинула капюшон на голову и вышла из дома.
На улице было уже темно – кружился в свете фонарей снег, и небольшой морозец сразу принялся бодро пощипывать Надины щеки. И неожиданно Надя перестала жалеть о том, что поддалась на Райкины уговоры. Выйти из дома стоило хотя бы для того, чтобы почувствовать этот холодный, веселый воздух.
Вокруг сновали люди, метро было заражено праздничной лихорадкой – шум, смех, витающий над толпой запах шампанского... «Откуда столько людей? И этот запах... Не рано ли?» – удивилась Надя, покачиваясь в вагоне.
– С наступающим! – оглушительно крикнул кто-то рядом.
Надя со смехом закрыла уши и выскочила на платформу – была ее остановка.
Поднявшись на поверхность и выйдя снова в город, Надя пошла к Дому кино. Остановилась у витрины с морозными узорами, за которыми смутно блестела искусственная елка. Огляделась по сторонам. Конец улицы терялся в свете золотистых фонарей. Рая, как всегда, опаздывала...
– С наступающим... – пробормотала Надя самой себе, и сердце забилось тревожно и радостно. Да, Новый год – это испытание для всех одиноких, но вдруг – вдруг! – произойдет что-то и случится чудо?.. Какое именно чудо должно с ней произойти, Надя не знала, но детское, нестерпимое ожидание счастья охватило ее.
Наконец в облаке выхлопных газов показались белые «Жигули». Из них величественно, словно императрица, вылезла Рая Колесова, вся в мехах и платках. Ее сопровождал Гюнтер Клапке.
– О, Надья, энтшульдиген... мы немножко опаздаль...
– Ерунда, – отмахнулась Надя. – Слушай, Рая, тут несколько фильмов идет одновременно. Нам куда?
– Увидишь... – опять загадочно ответила Рая.
Они разделись в гардеробе – зеркало отразило румяные, оживленные лица.
– Я просиль Райю достать билет именно на русски кино, – Гюнтер крутился вокруг Раи, точно петух. – А в новогодний ночь мы с Райя решиль поехать на...
– Молчи! – немедленно перебила его Рая. – Ты не обязан всем докладывать, куда мы поедем в новогоднюю ночь!
Надя сделала вид, что ничего не слышала. «А как же Колесов? – тем не менее подумала она озадаченно. – И Славик с Вовой? И еще Светлана Петровна!..»
У лифта толпилось много людей, и они пошли пешком. Потом, выйдя на нужный этаж, долго плутали по длинным коридорам Дома кино.
– Райка, ты опять заблудилась!
– Ничего подобного! О, нам вон туда...
На стене висела афиша. Надя хотела ее почитать, но Рая как-то ловко впихнула ее внутрь небольшого зала.
– Места надо хорошие занять, – прошипела она. – Тут, понимаешь, билеты без номеров – садись, куда хочешь... Вон, три кресла в первом ряду свободны!
На сцене, перед экраном, стоял длинный стол и несколько стульев.
– Новый фильм будут представлять... – опять прошипела на ухо Рая. – Типа, это авторское кино. Надежда, а что оно такое – авторское кино?..
– То, которое не все могут понять, – прошептала в ответ Надя. – Гюнтеру должно понравиться, а вот насчет тебя – я сомневаюсь...
– Не факт! – яростно ответила Рая.
На сцену вышел ведущий – стильный небритый юноша с микрофоном.
– Дорогие друзья! Прежде всего позвольте вас поздравить с приближающимся Новым годом... В преддверии этого замечательного праздника мы хотим вам представить картину Сергея Ивановского «Последняя молитва». Вот те, кто непосредственно приложил руку к ее созданию...
В зале захлопали.
Рая сидела рядом с Надей, сверкая темными, бездонными глазами. Гюнтер хлопал, но глядел он только на Раю.
– Сергей Ашотович, прошу... Сергей Ашотович Ивановский, режиссер, прошлогодний лауреат премии «Ника», его картины неоднократно номинировались в Каннах и Берлине... А вот сценарист Михаил Перцов...
На сцену выходили люди, которых приветствовал юноша-ведущий. Кланялись, садились за стол.
Зал был такой маленький, а сцена – так близко, что Надя даже пожалела, что они с Раей и Гюнтером сели в первом ряду. Слишком близко – вон, сценарист Михаил Перцов сразу уставился на Надины ноги...