Никита был рад и возвращению друга, и возможности отвлечься, сменить обстановку. Однако у него появились сомнения, и он честно высказал их вслух:
— По-моему, искать твою Книгу Бездн — почище, чем искать иголку в стогу сена.
— Ты был бы прав, если бы речь шла о книге обычной, — возразил Такэда. — Но Книга Бездн — не книга вовсе, это свод магических формул и сведений, закодированных неизвестным способом, нечто вроде генетически запрограммированного зародыша, информационной программы, готовой открыться только магу.
— Но ты же говорил, что эта Книга… и она связана Страшным Проклятием на десять тысяч лет…
— Язык человеческий беден для адекватного отражения свойств Книги, и, говоря о Страшном Проклятии, я подразумевал команду маскировки, а также защиты Книги, которую подал ее последний владелец. И пришла эта книга к нам, очевидно, из другого хрона, где законы физики несколько иные и допускают магические преобразования. Но и будучи у нас, эта Книга натворила дел, изменяя вариабельность бытия и стабильность материальных основ.
— Жуть! — вполне искренне сказал Сухов. — Я ничего такого не предполагал. Есть над чем задуматься.
— Тебе еще придется поломать голову всерьез, отдыхай, пока Книгой занимаюсь я.
Сухов откинул спинку сиденья и закрыл глаза.
Чтобы лишний раз перестраховаться, он по совету (по сути — приказу) Такэды уволился из казино, сказав, что уезжает во Владивосток. Красильников уже на следующий день после разговора с Толей нашел молодежный клуб, где танцор мог бы показать свое умение, но Никита решил не спешить с «гастролями», пока тяга к танцу не станет непреодолимой. Он еще не оценил по достоинству все сделанное для него Тоявой, но чувствовал, что давно был бы на том свете, не будь рядом инженера.
В Грозодухово можно было добраться самолетом, поездом или автобусом, но путешественники решили отправиться на автобусе, договорившись действовать по обстоятельствам.
Выехали в девятом часу утра, приодевшись потеплей: зимние холода наступили еще в начале ноября и держались на уровне минус пятнадцати-двадцати градусов. Пока автобус выбирался по заснеженным улицам города на шоссе Хабаровск — Комсомольск-на-Амуре, молчали. Потом Никита, одетый в такую же куртку, что и Такэда, с капюшоном и пуховой подбивкой, только серого цвета, высвободил подбородок из пухового белого шарфа:
— Не спишь?
Инженер приоткрыл один глаз, не отвечая.
— Ты хорошо знаешь Красильникова?
Ни звука в ответ. Это означало, что Толя подтвердил его догадку. Никита давно привык к манере его разговора и знал, когда можно продолжать беседу, когда нет.
— Это правда, что Иван может вести бой с меняющимся противником двое суток подряд?
— Правда. Он может и больше, я его пределов не знаю. В истории единоборств такие примеры уже были. Мастер кекусинкай карате Масутацу Ояма вел бой с меняющимся противником в течение трех суток и победил сто человек.
— Ничего себе!
— Ты тоже сможешь, если захочешь.
— Я хочу.
Такэда промолчал. Некоторое время ехали погруженные каждый в свои думы. Сухов перевел разговор на другую, более интересующую его тему.
— Допустим, я дойду до нужной кондиции и начну Путь. Каким образом я отыщу нужных людей? Я имею в виду магов. Ведь Миров много. На Земле — и то непросто найти нужного человека, а тут — огромное количество вселенных! Не планет, не звездных систем — вселенных!
— Во-первых, Миры Веера в некотором смысле напоминают жесткие пластины веера-прообраза, так как время в одном из них течет «под углом» ко времени в другом, а хроноскважины, соединяющие их, жестко привязаны к одному моменту в каждом. И не только к моменту, но и пространственно — к точке с координатами, соответствующими положению Земли — в нашем хроне, и другим обитаемым планетам-двойникам — в других хронах. Во-вторых, искать мы будем не просто людей, а Владык-магов, которых легко выделить из толпы и вообще в пространстве по их ауре, то есть по так называемой магауре. Каждый из них излучает в «магическом диапазоне» — это целый набор био-, пси-, электромагнитных и еще неизвестных нам волн.
— Более или менее понятно. Однако я не обладаю способностью видеть эту… магауру.
— На первом этапе придется обходиться кое-какими… локаторами, приборами, одним словом, если говорить нашим языком, хотя на самом деле это нечто вроде магических вещей из волшебных сказок.
— Типа волшебной палочки и сапог-скороходов?
— Не ерничай, ты угодил в самую точку.
— И где же мы их найдем, в каком сундуке?
Такэда заворочался, полез в нагрудный карман куртки и достал стеклянную или, скорее, хрустальную вещицу величиной с ладонь в виде крылышка бабочки в серебряной оправе. Открыл — пусто.
— Портсигар, что ли? — спросил Никита.
— Рация. Точнее — М-передатчик и еще что-то, о чем я не имею ни малейшего представления. Мне его вручил ангел после посвящения.
— Кто?!
— А-а… разве ты не знаешь, что ангел с греческого — вестник?
— В греческом не силен. Ну и что дальше? Как эта штука работает?
— Я передаю с ее помощью информацию в те Миры, где ждут мои сообщения. Надиктовываю кассету, кладу сюда, закрываю, и… кассета исчезает. Правда, ответа дождался за все это время только один раз, когда меня предупредили, чтобы я ждал Вестника. — Такэда спрятал портсигар-пепельницу. — Это было в тот день, когда ты наткнулся на мальчиков СС.
— Все? У тебя больше ничего нет? — В голосе Сухова послышалось разочарование. — А где волшебная палочка?
— Палочки нет. — Такэда вытянул левую руку, растопырил пальцы: на среднем был надет перстень из голубовато-сизого металла с невзрачным мутно-черным камешком. — М-индикатор. Может засечь и «наших» магов, и «чужих», в том числе функционеров СС и ЧК. На первое время сгодятся они, а потом…
Молчание длилось больше трех минут, так что Никита не выдержал:
— Что потом?
— А потом должна заговорить Весть. — Такэда кивком показал на плечо танцора.
— А если не заговорит?
— В таком случае ты не тот человек, который может пройти Путь. Но ведь она уже подавала сигналы?
Никита, вспомнив свои ощущения, когда он нечаянно задел «родинку» — звезду, помрачнел.
— Подавала… как дубиной по голове!
— Ничего, значит, не безнадежен. Но если она заговорит, у тебя появится шанс самому стать магом. Весть может разбудить резервы твоей психики, экстравозможности, глубокую родовую память, только понравься ей.