– Это же сон! Хотя… – он вдруг сосредоточенно нахмурился, – …хотя помню. У революционера была фамилия Калясин.
– Вот! – захлопала Алена в ладоши. – У тебя есть знакомые с такой фамилией?
– Ни одного. И даже ничего похожего.
– М-да… – озадачилась Алена. – Может быть, ты в скором времени познакомишься с человеком по фамилии Калясин? И он сообщит тебе нечто важное?..
– Ага, ко мне явится призрак революционера, усопшего сто лет назад! – усмехнулся Селетин. – Ты слишком давишь на левую педаль… Лучше расскажи мне о третьей педали, которая бывает не у всех моделей, – за что она отвечает, а?..
– Третья, она… Ой, Рома, я замерзла! – воскликнула Алена. – Вот только сейчас почувствовала, как холодно! Пойдем ко мне – греться?..
– Пойдем. – Он обнял ее, снова принялся целовать с какой-то ненасытной, беспредельной нежностью, от которой у Алены замирало сердце. – Только не к тебе.
– А куда? – с любопытством и немного с обидой спросила она.
– Поехали ко мне.
– На дачу? О, это слишком далеко!
– Нет же, поехали смотреть мою городскую квартиру. Ты ведь там еще не была? Поехали, моя сивилла!
– Кто? А, знаю – предсказательница судьбы… Поехали! – лихо согласилась Алена.
Они выбрались из заснеженного парка и отправились к машине Селетина, которая стояла за углом дома, ближе к улице.
В этот час пробок еще не было, и они довольно быстро добрались до центра. Там, в тихих улочках Замоскворечья, был дом – из тех, современных, недавно построенных, под старину, которые одних прохожих раздражали, а других восхищали.
Сразу же заехали в гараж.
– Система та же – снизу можем подняться на мой этаж, – сообщил Селетин.
– Очень удобно! – одобрила Алена, почувствовав легкий укол зависти. И на миг представила: она – жена Романа. Полноправная хозяйка всего того, что есть у него… У нее есть своя квартира в Москве, она вот так же из гаража поднимается на свой этаж – и не боится, что ее нагонит жучина-хозяин и потребует, чтобы она срочно выселялась. В следующее мгновение Алена уже устыдилась своих мыслей – но не потому, что была такой сознательно-принципиальной. Она боялась другого – того, что Роман мог догадаться, о чем она думает, и решить – она встречается с ним вовсе не потому, что любит. И Алена приняла снисходительный, строго-независимый вид. Дескать, видали мы и не такие хоромы…
Квартира Романа была однокомнатной, но тем не менее большой и просторной. Огромное, во всю стену, окно, блестящий паркет, высокие потолки, крашенные в фисташковые и серые оттенки стены. Минимум мебели, очень простой и очень современной.
– Ну как? – спросил Роман, когда помог ей раздеться.
– Неплохо, – с суровой искренностью ответила она. – Только пустовато как-то…
– Я же сюда только ночевать приезжаю! Погоди, сейчас я угощу свою Снежную Королеву чем-нибудь согревающим… Хочешь, сделаю глинтвейн?
– Хочу. А ты умеешь?
– О, это же совсем легко – была бы бутылка красного вина. Еще немного корицы, гвоздики, всего одно яблоко…
– Халатов бы тебя не понял.
– А, Халатов – это ресторатор, твой работодатель!
– Да… Так вот, он ратует только за русскую кухню. В данном случае он возмутился бы и сказал, что не глинтвейн надо уметь делать, а какой-нибудь горячий сбитень.
– Очень патриотично! – засмеялся Роман, он опять был весь в черном – черный свитер, черные брюки, лицо, румяное с мороза, блестящие глаза… Он так нравился Алене, что у нее внутри все дрожало. – Но я не умею – сбитень…
– Ну и ладно, – сказала Алена. – Мне, если честно, и глинтвейн тоже не особенно нужен.
– А кто тебе нужен? – спросил он тихо, обнимая ее.
– Ты.
– Я?
– Ты…
…Вино они выпили потом – просто так, обойдясь без всяких изысков. Был то ли поздний вечер, то ли ранняя ночь, в окне горели огни Москвы.
– Оставайся, – сказал Роман, водя губами по ее плечу.
– Нет. Мне пора.
– Оставайся…
– Нет! – печально засмеялась она и попыталась встать – но он схватил ее, прижал к себе. – Рома… Я тебя люблю, но я не могу вот так…
– Как? Разве кто-то мешает нам?
– Нет, но… слишком много чувств, слишком много слов, к которым я еще не привыкла… – попыталась она объяснить, но он неожиданно прервал ее:
– Алена, выходи за меня замуж.
– Ты серьезно? – испугалась она.
– Совершенно серьезно.
– Но мы едва знакомы, и вообще… откуда ты знаешь – может быть, я аферистка какая-нибудь, а?..
Он засмеялся, и она тоже.
– Ладно, не отвечай пока… – сквозь смех произнес он. – Подумай. Я тебя не тороплю.
Она начала одеваться.
– Я провожу.
– Нет, ты же пил!
– Ладно, я вызову такси… А ты подумай над моими словами!
…Попав к себе домой уже глубокой ночью, Алена так и не смогла заснуть. Странное беспокойство владело ею – наверное, от того, что Селетин сделал предложение. Будь сейчас день, она непременно села бы за рояль и в какой-нибудь бравурной, стремительной музыке погасила бы свою тревогу. Но будить старенького Семена Владимировича было нельзя.
Алена ходила из угла в угол, вспоминая весь этот день, полный признаний и предложений, полный фантастического, беспредельного счастья, от которого теперь ее била дрожь.
Она так любила Романа Селетина, что могла бы сразу ответить, что согласна выйти за него. Но некий червь сомнения грыз ее.
«Нет, что-то не так… Я ему не верю? Нет, я ему верю. Я – его единственная женщина!»
Его московская квартира, в которой они были сегодня: пусто, просторно, ни одной лишней вещи. Ни фотографий на столе, ни мелких безделушек, ничего такого, что имело бы принадлежность к миру женщин.
«Но он туда переехал только год назад… О чем это говорит? О том, что, по крайней мере, последний год у него не было никаких серьезных романов. Да, он не солгал – долгоиграющих романов у Романа не было. А дача?» – спохватилась Алена.
Дача была у Селетина давно. Но, опять же, ни одного предмета, который рассказал бы Алене о ее предшественнице. К тому же среди вещей, забытых Селетиным в этой квартире при переезде, не было ни одной определенно женской. Детективы, безразмерная майка, какие-то полузасохшие восточные сладости…
Что все это могло значить?
Только одно: Селетин – старый холостяк. Ему сорок два, и его холостое состояние нормально – нынешние мужчины оттягивают момент бракосочетания чуть ли не до старости. А чистота и порядок в его жилищах именно тем и объясняются, что он мелкие бытовые проблемы привык решать сам. Потом, Селетин умеет готовить. Вызвался же он сегодня сделать глинтвейн…