– Очень, – серьезно ответил Михайловский и наконец оторвал свой взгляд от экрана. – Мы переписываемся с ним по Интернету.
– Как же ты отпустил его?..
– Я не хотел его отпускать, – мрачно признался Михайловский. – Но Катерина, она…
– Катерина – так зовут твою первую жену?
– Да. В общем, она и ее новый муж, Ричард… Да не хочу я о ней говорить! – с раздражением воскликнул он.
«Не хочешь – не надо, – смиренно подумала Ева. – Тем более что эта Катя в Америке… Катя не должна меня волновать».
– Ты бы хотел, чтобы Сережа вернулся к тебе? – сменила Ева тему. О сыне Михайловский говорил более охотно.
– Да. Я надеюсь, что после своего совершеннолетия (когда станет, наконец, совершенно свободным человеком) он вернется ко мне. Ты не будешь возражать? То есть даже если ты будешь возражать…
– Я не буду возражать, – важно сказала Ева. Подумала и добавила: – Дети – это святое.
– Спасибо! – неожиданно улыбнулся Михайловский.
Они снова занялись каждый своим: Ева углубилась в чтение журнала, Михайловский продолжил печатать на компьютере.
– Даня…
– Что? – рассеянно отозвался тот.
– Расскажи мне и о второй жене – хотя бы в двух словах. Это важно. Расскажи сейчас – и все, больше я тебя о твоих женах не буду спрашивать.
– О нет… – застонал Михайловский и потер ладонью лоб. – Это невозможно!
«Так, и со второй женой у него были большие проблемы…»
– Ладно, я расскажу… – с ненавистью пробормотал Михайловский. – Лиза, она… Словом, она та еще дрянь. Наставила мне рога, а потом сбежала к своему любовнику. Да и еще отсудила у меня все, чем я владел на тот момент.
– Все? – удивилась Ева. – Я думаю, больше половины она не могла требовать…
– Все! Ну, не только отсудила, а еще и отняла – самым бесцеремонным образом… Одно утешает – этого своего, второго, она тоже обобрала до нитки. Но дело не в деньгах… – с трудом продолжил Михайловский. – Деньги – дело наживное, тем более что я нищим под забором не валялся, с голоду не помирал… Дело в другом. Как именно она уходила от меня, какие слова говорила, с каким злорадством смеялась… Не женщина, а демон.
«С Лизой все ясно, – сделала умозаключение Ева. – Лиза тоже мне ничем не угрожает!»
– А ты не боишься, Даниил, в третий раз ошибиться? – строго спросила она. – Я ведь могу оказаться похлеще, чем твои Катя с Лизой, вместе взятые!
– Ты мне угрожаешь? – засмеялся он.
– Да. У меня скверный характер – я тебя уже предупреждала. – Ева с чувством глубокого удовлетворения принялась разглядывать свои ногти.
Михайловский вышел из-за стола и сел рядом с ней.
– У тебя скверный характер, но ты хороший человек, я это знаю. Мне очень импонирует твоя прямота, – серьезно сказал он. – Ты – настоящая.
– Да откуда ты знаешь…
– Знаю, и все! – перебил он и принялся целовать ее. – Молчи. И вообще, таким красивым прощается все! Ну, почти все…
– Я красивая?
– Очень. Очень-очень. Ты само совершенство. Я пытался найти в тебе хоть один недостаток – и не нашел…
Он целовал ее руки, ноги, уткнулся в живот.
– Ой, щекотно! – засмеялась она.
– Ты лучше всех. И я все время думаю о тебе. Мне надо о работе думать, а я все думаю, думаю о тебе…
– Щекотно!..
Хохоча, они возились на диване.
– Зато ты у нас – самый умный, – шепотом сказала Ева. – Вон у тебя головушка какая большая… – Она потрепала его по голове. – Да, пока не забыла – срочно сходи в парикмахерскую и постригись. А то ходишь, как пещерный человек!
– Я пещерный человек? – возмутился он. – Да я тебя за это…
– Нет! Ай, нет!.. А я тебя тогда укушу… Зачем ты меня раздеваешь?.. Как не стыдно!
– Муж я или не муж, в конце концов?..
– Ты еще не муж, ты жених, и у тебя нет никаких прав… – веселилась Ева. С Михайловским было почему-то легко и просто, и даже в такие моменты она не чувствовала ни капли неловкости. Было только одно чувство – радость.
«Я была права, когда выбрала его. Он ведь совсем не противный, он очень милый… Муж. Да, он мой муж! – машинально подумала Ева. – Интересно, а кто у него был до меня – после всех этих Кать и Лиз? Ведь наверняка кто-то был… Но об этом я уж точно не спрошу. О женах он своих мне рассказал – и довольно. Теперь он – только мой. Мой собственный!»
– Данька, на этом кожаном диване ужасно неудобно… Отнеси меня куда-нибудь. В другое место, – попросила она.
– Да какая разница… – едва слышно выдохнул он.
«А и в самом деле!..» – подумала она.
…Потом он укрыл ее пледом и снова сел за компьютер. Ева задремала.
– Даниил… – через некоторое время спросила она слабым, сонным голосом.
– Да?
– О чем ты пишешь?
– О Колчаке.
Познания Евы в этом вопросе не шли дальше школьной программы, к тому же сильно подзабытой.
– Это который белогвардеец? Белый генерал, да?
– Нет, Александр Васильевич Колчак был адмиралом.
Ева плотнее укуталась в плед. Уходить отсюда и что-либо делать ей не хотелось – так уютно было здесь, так приятно было смотреть на Михайловского…
– И чем он знаменит, этот твой Колчак?
– О, он был примечательной личностью… Окончил Морской кадетский корпус, служил на флоте, отличился в Русско-японскую войну, поскольку был человеком отважным, самоотверженным… Из тех, кто всегда идет до конца. К тому же – абсолютный бессребреник. Многие знают Колчака только как военного, как одного из руководителей белого движения, но на самом деле он был еще и замечательным ученым – занимался океанографией и гидрологией. Был избран действительным членом Русского географического общества, его именем назван один из островов Карского моря. Исследовал Северный морской путь, написал несколько научных работ, которые до сих пор имеют значение… Тебе интересно?
– Да, да, рассказывай… – пробормотала Ева. Ей было так хорошо, так уютно, что она боялась шевельнуться.
– Еще Колчак служил на Балтийском флоте, участвовал в Первой мировой войне. Но после Февральской революции подал в отставку и уехал за границу. А потом началась Гражданская война, и он понял, что не может больше оставаться в стороне. Стал возвращаться в Россию через Сибирь, чтобы присоединиться к Добровольческой армии… И осенью 1918 года остановился в Омске, где было так называемое Временное всероссийское правительство, основанное эсерами, кадетами и монархистами, – это правительство еще называют Директорией. И вот тут начинается самое интересное…
– Что же?